дорогу, а также свыше трёх тысяч наименований других товаров и за всё это дарийцы расплачиваются одной только керамикой. Нет, они поставляют и другие товары, в основном мебель, различные предметы быта и искусства, но из-за них нигде не дерутся. Их покупают только истинные ценители прекрасного, понимающие, что кувшин для воды может стоять только на специальном дарийском водном столике, а не на банальном кухонном столе или полке. Зато вся дарийская керамика раскупается по куда более высоким ценам практически в считанные часы в любых мирах, даже в самых технологически развитых.

Спрашивается, почему? Да всего лишь потому, что дарийцы это настоящие кудесники по части керамики! Когда я, выхлестав кувшин воды, сбросив с себя оба транспортировочных контейнера, прижав его к груди принялся изучать их язык и уже через час заговорил с Шеларом-вен-Крамоном, изготовившим кувшин, об этом чуде на диари, то чуть не сошел с ума, узнав, что в специальном кувшине для сока этот напиток не скиснет в течении года. Ну, а узнав, что в горшке для приготовления пищи можно всего за семь минут сварить прекрасное мясное рагу, обладающее просто изумительным вкусом, израсходовав для этого столь малое количество дров в качестве топлива, что это входило в прямое противоречие с законами физики, мало того, что сразу же стал адептом Дарии, так ещё и подумал о магии.

Дарийская керамика высоко ценится во всех мирах без исключения, но особенно высоко всё-таки в технологически развитых мирах. Так в некоторых мне частенько засовывают в мои контейнеры здоровенные ящики с моделями, изготовленными из прозрачного пластика и дают целый гроссбух, в котором записано на дарийском языке, чтобы не возникало трудностей с переводом, какого рожна нужно этим умникам и без пяти минут дикари изготавливают из керамики различные автоклавы и прочие штуковины, чтобы с их помощью добиваться уже совершенно невероятных вещей. Например, вырастить сердце, печень или лёгкие для последующей операции. Не хило, да? И вот ведь что удивительно, дарийцы, которые и по сей день ни бум-бум в подобного рода вещах, каким-то образом так подбирают драгоценные камни, которые то измельчают в муку, то просто дробят на весьма крупные кусочки, то ещё что-то с ними делают, но так или иначе их заказчики всегда получают от них то, что им требуется.

Поэтому, когда я отправляюсь на Дарию, довольно часто несколько стандартных контейнеров, оснащённых антигравами, в которых перевожу товары, битком набиты драгоценными камнями и вес некоторых партий достигает и двух, трёх сотен тонн. Огромной популярностью на этой планете пользуются роботы, но такие, которые не похожи на людей, и флайеры, спортивные и грузовые. Ну, а ещё я очень часто приношу дарийцам просто подарки — продукты питания, напитки и игрушки для детей. В очень многих мирах не только нашей галактики, но и в соседних, самые разные разумные существа знают, что существует такая планета — Дария, на которой живут и трудятся гиганты-львы, которые умеют творить настоящие чудеса и как не пытались учёные постичь секреты дарийской керамики, некоторые даже жили бок о бок с ним по два, три года, у них из этого так ничего и не вышло, но я же им об этом сразу сказал — бесполезно.

Какими бы странными не были запросы моих многочисленных клиентов, я никогда и ни в чём им не отказываю. Даже тогда, когда речь идёт, к примеру, о технологии изготовления термоядерной бомбы. С её помощью, между прочим, можно не только уничтожать войска и города противника, но и крупные каменюки, летающие в космосе и грозящиеся свалиться на голову. Иногда мне и вовсе доводилось доставлять в некоторые миры громадные ракеты класса «планета-космос» вместе со стартовым комплексом как раз именно с такой целью и я относился к ним, как к любому другому товару. Про то, что с моей помощью разумные существа в нашей и соседних галактиках обмениваются не только знаниями, но и целыми научными коллективами, я вообще молчу. Это давно уже в порядке вещей. Так что в какой-то мере мне удалось двинуть вперёд науку во множестве миров.

Ну, как бы не была развита наука в некоторых мирах, ещё нигде так и не смогли понять, почему мясо, положенное в сосуд вечной свежести, не портится даже при комнатной температуре в течении нескольких лет, а сердце или печень, выращенные с целью пересадки, находясь в том же сосуде, будучи залитыми физиологическим раствором, остаются живыми вот уже семь лет. Как такое получается, наука не в состоянии объяснить. Зато дарийцы решают и куда более сложные проблемы, причём на раз. Нужно всего лишь объяснить, какими свойствами должен обладать тот или иной сосуд. Некоторые учёные говорят, что всё дело тут в сочетании драгоценных камней, другие объясняют это рисунком, нанесённым на поверхность сосуда, а все они разные и я ещё не видел ни одного одинакового, но так или иначе, мои друзья дарийцы никогда и ни в чём не отказывают, а потому и отношение к ним соответствующее. На них только что не молятся.

Между тем в последние пять лет Дария стала интересовать обитателей очень многих миров ещё и как планета философов-поэтов, хотя вот тут я, пожалуй, пас, и не стану говорить, стоит ли труды их философов той бумаги, которую изводят, чтобы их напечатать. Но и это произошло с моей лёгкой руки. Дарийцы, как я выяснил это уже очень скоро, оказались настоящими полиглотами. Если для меня знание множества языков это неотъемлемая часть моей профессии, а то, что я способен выучить любой язык максимум за неделю объясняется всего лишь моим головным убором, то у них это природное. Изучив чужие языки, дарийцы сразу же стали переводить на них свои философские трактаты-поэмы и одну из них, полностью посвящённую священному миру, я как-то раз дал почитать одному моему другу с планеты Тернир и вскоре был несказанно поражен.

Нет, вовсе не тем, что меня попросили привезти другие сочинения этого поэта-философа, а тем, что благодаря философским сочинениям этого горшечника прекратилась более, чем трёхсотлетняя вражда в этом мире. Теперь на Тернире зачитываются трудами многих других поэтов-философов, но только Шелару- вен-Крамону тернирцы поставили памятник и тот даже присутствовал на его открытии и читал им свои стихи, написанном на совершенно чужом для себя языке. Мои друзья с Тернира говорят, что лучше Шела больше никто не сказал о том, как хрупок мир и как ценна жизнь не только человека, но и любого другого существа. При этом он ни единым словом не упомянул ни о богах, ни о судьбе, но заявил, что главный смысл бытия заключается в том, что человек должен жить в мире со своими соседями и природой и тогда мир и покой поселятся в его душе.

Хорош гусь, ничего не скажешь, так складно и, что характерно, в рифму, чешет о мире и гармонии, а сам, когда Зэире однажды улыбнулся его приятель, завёлся с полуоборота и бросился на того с кулаками, за что и получил в лоб. Ну, помирились-то они быстро, зато меня очень смутила его следующая поэма о дружбе и вражде. Прежде всего тем, что в ней были строки, общий смысл которых сводился буквально к следующему: — «Для достижении победы без схватки, ты должен быть сильнее своего врага, но не бросай ему вызов, а докажи на деле, что его интересы священны, если они не губительны для тебя». Тоже мне, гривастый Отелло выискался. Между прочим, его почему-то совершенно не смущает, что Зэира при встрече со мной тут же бросается обниматься и целует меня в засос. Это не вызывает в нём никакой ревности, хотя наша физиология совершенно не мешает нам заниматься любовью, но это для меня табу. Я женат и храню верность своей жене получше, чем иной часовой знамя полка.

Однажды я не выдержал и спросил Шелара, почему тот позволяет мне и Зэире такие вольности. Лев усмехнулся и ответил:

— Валера, ты Приносящий Дары и моя Зэира целует тебя только поэтому. Ты сделал нашу жизнь намного интереснее, так что можешь не волноваться на этот счёт. К тому же от тебя она никогда не сможет родить ребёнка, а раз так, то ты мне не соперник.

Меня это разозлило и я спросил:

— Ну, а если бы она могла родить от меня ребёнка, Шел, как бы ты относился к тому, что это не я, а она меня целует?

— Я бы счёл это вызовом. — Спокойно ответил лев — А тебе на всякий случай я советую для начала взять хотя бы вон тот камень, — Шелар указал рукой на булыгу размером с мой торс, — и забросить его раза в три дальше, чем я сделаю это. Но учти, друг мой, после этого камень много большего веса опустится на твою голову.

Хотя мой защитный костюм и снабжен мускульными усилителями, Шелар всё равно сильнее меня. По-моему львы вообще не знают пределов своей силы, а она у них просто колоссальная. Подумав, я ответил вредному льва:

— Знаешь, Шелар, бросаться камнями это не мой любимый вид спорта. Зато моя одежда обладает таким свойством, что тебе никогда не удастся опустить камень на мою голову. Она его просто оттолкнёт от меня в сторону. Зэира красивая женщина, но я отношусь к ней, как к сестре и потому вынужден терпеть,