быстро поднялась на второй этаж, крикнув что-то на ходу. Догадавшись, что дело в чём-то другом, пятнадцатилетний подросток вернулся к компьютерной игре на огромном экране телевизора.

Сьюзан уединилась в кабинете, совершая звонки, и пыталась выяснить, откуда в прессу поступила информация о прошлом её матери и родственных отношений фамилий Лярош и Брейкман, имеющих отношение к делу о наследстве. Вечер последнего рабочего дня перед выходными, не позволил добыть достаточно информации. Оставалось надеяться на то, что Лу — адвокат Сьюзан, сможет добыть больше информации, чем все её связи.

В этот вечер многие жители провинциального городка с интересом смотрели короткие репортажи о Сьюзан Сарански, которая имела шанс с помощью сына претендовать на часть наследства уважаемого но, увы покойного бизнесмена. В жизни города не часто случались интриги, а тем более связанные с громкими именами его обитателей. Не совсем понимая, что хотели донести журналисты до общественного мнения, телезрители обсуждали лишь то, что первое возникло в их головах.

— Вот, снова моют косточки покойному Алу, — говорил бармен, отвлекаясь от экрана телевизора, висящего над стойкой. — Не повезло ему с женщинами. Одна изменяла, теперь другая заверяет, что родила от него ребёнка. По мне, так женщинам не терпится получить лёгких денег. Зачем же ворошить добрую память?

Май О’Брайан, сидевший по другую сторону стойки с бокалом пива, внимательно слушал мнение одного из горожан. То, что он представляет в этом деле своего клиента, в прессе не упоминалось. Но кинутая им утка сработала. Теперь в городе будет много разговоров на эту тему, осталось только внимательно слушать.

— А если она и вправду какое-то время имела отношения с Алом, — спросил юрист, поддерживая разговор с барменом.

— Какой там! — махнул мужчина, протирая очередной фужер. — Они же почти родственники. Об этом знают, чуть ли не все завсегдатаи моего бара. Ал и Сьюзан часто болтали, сидя прямо здесь, — бармен кивнул в сторону собеседника, — по пятницам, как мы с вами сегодня.

— И у них не было никакой романтики? — поинтересовался клиент.

— Романтики? — удивился специалист по коктейлям. — Вы помните Ала? — бармен получил утвердительный кивок. — Теперь представьте этих двух вместе. Сьюзан явно выиграет своей внешностью. Нет, никакой романтики у них не было. На моём веку эти двое били единственными, кто позволял себе общаться позабыв о старых обидах своих прадедов. Сьюзан всё больше пыталась убедить Ала поддержать какие-то фонды, помочь с ремонтом школ, больниц. Это были чисто деловые отношения.

— Сьюзан была частой гостьей? — поинтересовался юрист.

— В городе есть бары, — довольно ответил мужчина за стойкой, — но люди типа вас, Ала и Сьюзан предпочитают именно это место.

В благодарность за комплимент, адвокат повторил заказ, положив на стойку со словами благодарности неразменную купюру. Получив щедрые чаевые, бармен поставил очередной бокал пива на стёртую за годы поверхность:

— Сьюзан долго встречалась с вашим коллегой, Стюартом Сэйтом, — проговорил он как бы невзначай. — Хороший был парень, оставлял всегда сверху счёта и держался как-то непринуждённо. Когда они встречались с Сьюзан, всегда уединялись в том тёмном углу. Но, я и от сюда мог видеть искры, сыпавшиеся из их глаз.

— Неужели? — удивился клиент. — Сэйт ведь женат.

— Женат сейчас, но вас же интересуют времена Ала, — проникновенно заметил опытный знаток человеческих душ. — Сьюзан встречалась со Стюартом давно, лет пятнадцать назад, может больше. Потом они поссорились. Что-то связанное с детьми: не то любовница родила от другого, не то он не хотел воспитывать отпрыска, я так и не понял.

Отвлекшись на других посетителей, бармен, с чувством исполненной миссии, оставил адвоката переваривать информацию.

Стюарт Сэйт был известным в городе юрисконсультом и занимался делами бизнесменов. Имел свою контору, недалеко от офиса Мая и на дела не жаловался. Женившись около десяти лет назад, от брака получил дочку, став счастливым отцом и успокоившись в лоне семейного счастья. О’Брайан удивился, насколько быстро ему удалось узнать то, ради чего была затеяна хитрая игра с участием прессы. План опытного юриста удался на тысячу процентов; недаром его считают одним из лучших специалистов в городе!

Показанные в новостях кадры не для всех в городе были занятными. Сьюзан волновалась, не меньше чем несколько часов назад. Оценив, что в комментариях к сюжету не было ничего конкретного, она решила, что в какой-то степени это может сыграть ей на руку. Судебное заседание с результатами экспертизы не за горами, а там можно приступить к осуществлению своего плана. Впервые за много лет у деловой женщины появилось желание позвонить матери и пообщаться с той о чём-нибудь другом, более близком. Пришла пора налаживать семейные связи и возвращаться к традициям, почитаемым большинством населения.

Клаудия была, одновременно рада и озадачена звонком дочери. Лидер общественных движений, женщина с консервативными взглядами и просто мать своей Сьюзан, напрямую спросила дочь о деле с наследством. Она не постеснялась выразить своё мнение, предостерегая предприимчивую леди от гнева Божьего. Клаудия напомнила, что прекрасно знает, какие родственные признаки могут связывать Сьюзан и Ала.

— Мама, — ответила в трубку дочь, — не пора ли отодвинуть в сторону раздоры, давно всеми забытые и к тому же не нужные. Боб носит имя Сарански, разве этого не достаточно, чтобы подумать о достойной памяти наших предков.

— Ворошить память славного рода для удовлетворения собственных амбиций? — вскрыла суть Клаудия.

— Мама, мир вокруг нас устроен так, что не в наших силах его менять. Мы можем только пользоваться его плодами, и почему ты считаешь зазорным взять то, что лежит сверху? — высказалась Сьюзан.

— Ты позвонила чтобы ещё раз доказать мне, что мы разные? — спросила пожилая дама.

— Мама, я просто соскучилась, — ответила дочь. — Как это не странно звучит, именно сейчас.

Слова Сьюзан тронули сердце уверенной в себе леди. Поддавшись настроению донёсшемуся с другого конца провода, Клаудия выслушала дочь, пытаясь больше не быть особо принципиальной в своих ответах. Впервые за много лет она заподозрила, что нужна Сьюзан. Но через несколько минут разговора надежды Клаудии разрушились.

— И всё-таки, я не понимаю, кто может копать под меня, — как бы невзначай, спросила дочь, в конце разговора. — Ты ничего не слышала?

Глубоко вздохнув, мать ответила:

— Ты на самом деле яблоко, откатившееся от яблони низко под гору. Поговори с Бобом.

После щелчка, в трубке раздались короткие гудки.

Сьюзан действительно не понимала, почему мать сказала такую обидную фразу. Она задала вопрос подсознательно, лишь потому, что постоянно думала об этом: о журналистах, своей игре и возможном… Нет, она и предположить не могла, что есть шанс проиграть. Кто угодно, только не Сьюзан Сарански!

— Бобби, сынок, — позвала она, спускаясь в холл. — Как дела?

— Нормально, мама, — ответил подросток, увлечённый игрой.

Сьюзан села на диван, со стороны осматривая мальчика. Пятнадцать лет, взрослеет. Нужно бы отправить его поскорей в скаутский лагерь, а то ещё попадёт под перо журналистов. Он же ничего не знает, мало ли ляпнет лишнего, потом разгребай.

— Ты ни с кем не разговаривал о наших семейных делах? — поинтересовалась Сьюзан.

— Каких делах? — насторожился Боб, пропустив момент игры.

— Положи эту игрушку, поговори с матерью, — требовательным тоном сказала Сьюзан.

Сын повиновался, сев удобнее, чтобы смотреть на женщину.

— Тебя кто-нибудь спрашивал о нашей семье, о бабушке, что она в девичестве имела фамилию Лярош? — снова спросила Сьюзан.

Боб махнул головой.

— Или о том, что ты претендуешь на наследство…