Он накинул на голову старую баранью шубу и выскочил во двор.

Гости столпились у раскрытой двери.

Снежная буря ещё бушевала. Во дворе намело столько снега, что толстый чайханщик провалился по щиколотку, а там, где, сгрудившись в кучу, стояли ишаки, возвышался высокий сугроб, из которого струйками поднимался белый пар.

— Эй, Сона! — раздался со двора голос чайханщика: — Беги скорей, помоги! Тут столько снега, что и ворот не откроешь!

Надев на ноги резиновые калоши, закутавшись в тёплый платок, чайханщица поспешила на помощь мужу.

Вскоре заскрипели ворота, зазвенели, задребезжали чайники на стойке: с глухим ворчанием, треща и гудя, в тесный дворик въезжала грузовая машина.

— Правее! Левее! — перекрикивая вой бурана, командовал толстый чайханщик, как мячик прыгая вокруг машины.

Чайханщица кричала шофёру:

— Ай-ай, ишаков задавите! Конуру не сбейте, ведь тут собака!

Неугомонный кокандец высунулся во двор и всплеснул руками:

— Смотрите! Глядите! Учёные к нам приехали! Кто кто, а уж я-то знаю эту машину под серым брезентом!

— Это геологи, — высказал предположение узбек.

— Нет, землемеры, — поправил узбека Бавам-ата.

Оружейник Сафар пристально посмотрел на машину. Он улыбнулся и тихо, внушительно произнёс:

— Разве вы не видите, аксакалы, что это не геологи и не землекопы: археологов занесла к нам в гости снежная буря.

А в чайхану вместе с хозяином и хозяйкой уже входили приезжие. Их было трое. Задержавшись в дверях, они стряхивали снег со своих синих промасленных комбинезонов и громко топали, сбивая снег с высоких сапог. Старший, человек с седыми висками, вошёл в чайхану первым. По русскому обычаю он снял шапку, приветствовал стариков поклоном и громко сказал:

— Салям алейкум! Здравствуйте!

Его спутники молча поклонились.

— Проходите! Садитесь к огню поближе! — суетился чайханщик. — Сейчас я подам вам горячий чай! Чурек принесу! Сыр достану! Хотите, плов приготовлю?!

— Спасибо, хозяин, мы сыты, озябли только, — отказался русский, подходя к очагу. Но тут глаза его встретились с оружейником:

— Сафар-ага, вы ли это, яшули? — воскликнул он. — Сколько лет, сколько зим!

Оружейник двумя руками пожал руку вновь прибывшему.

— Пять зим минуло со дня нашей последней встречи, товарищ профессор.

— Да, да, мой друг, время уходит, но память многое сохраняет: пять лет прошло с тех пор, как вы помогали нам обрабатывать коллекции в ашхабадском музее…

— Да пейте же, кушайте! — гостеприимно настаивала Сона-Эдже. Она усадила гостей на целую груду подушек и одеял и прибавила шёпотом: — А потом поспите с дороги. Я приготовила вам постели в соседней комнате.

Приезжие с жадностью, обжигаясь и торопясь, глотали горячий чай.

— Ну и погода! Не столько ехали, сколько на себе машину тащили! — раскрасневшись от чая и отдуваясь при каждом глотке, пробасил один из путников, должно быть шофёр.

— Хорошо, что до чайханы добрались! — поддакнул другой.

— До чая с сахаром! — засмеялся профессор и добавил, обращаясь к спутникам: — Вы бы, ребята, отдохнули, пока буря утихнет: вам труднее было, чем мне.

Спутники поднялись, а любопытный кокандец подсел к учёному и, положив ему на плечо руку, спросил:

— В Адам-Кала работаете, товарищ?

— Нет, поближе, — улыбаясь, отвечал русский.

— А я слыхал, Николай Николаевич, что вы в прошлом году большое открытие сделали — замок Пери нашли! — вмешался в разговор оружейник.

— Да, посчастливилось, — отвечал профессор.

— Ай, ловко! — прищёлкнул языком кокандец: — Был бы я помоложе, пришёл бы к вам землю копать!

— А вы в гости к нам приезжайте, товарищ, — радушно улыбнулся профессор: — К нам многие приезжают.

Оружейник задумался:

— У нас о Пери-Кала только старики сказки рассказывают, а вы его разыскали.

— Да, — ответил профессор, — вот там-то мы и работаем, откапываем Пери-Кала.

— Ай, замок Пери! Ай-ай-ай! — Кокандец от возбуждения даже замахал руками: — Такое и во сне никому не снилось!

— Простите, товарищ профессор, — обратился к приезжему путешественник из Хивы. — Вы очень устали?

— Как вам сказать? Чай выпил, согрелся — и словно бы ничего. Вот мой бедный шофёр заснул — это понятно: через все Кара-Кумы, можно сказать, пронёс на спине нашу машину.

Хивинец хитро улыбнулся и, наполнив — по-русски, до самых краев — зелёную пиалу, протянул её учёному:

— Раз так, товарищ, то просим вас — выпейте всё до дна.

— С удовольствием, — отвечал археолог и с аппетитом выпил чай.

Все засмеялись.

— А не хотите ли вы ещё? — любезно предложил хивинец.

— Не прочь! — ничего не подозревая, ответил русский и залпом выпил вторую чашку.

— Выпил, выпил. Два раза выпил! — пронеслось по чайхане.

Кокандец весело засмеялся:

— Кто выпил дважды из зелёной пиалы, тот должен дважды нам рассказать!

— Ай да хивинец! — захлопали старики в ладоши. — Верно народ говорит: «За молчаливым остаётся последнее слово!»

— Позвольте! Товарищи аксакалы! — развёл руками учёный: — Я не понимаю, в чём дело, но мне кажется, надо мной подшутили.

— Что вы, что вы! — замахал руками чайханщик: — Кто бы из нас посмел шутить над уважаемым человеком!

Но казах-чабан поспешил перебить чайханщика:

— Простите нас, дорогой товарищ, но у нас сегодня такой уговор: кто выпьет из этой зелёной пиалы, тот должен что-нибудь рассказать.

— Вот как! — рассмеялся профессор. — Уговор хороший, и я его не нарушу.

— Хорошо! Хош! Ладно! — закричали старики.

Сона-Эдже поставила перед рассказчиком большую чашку-касу со сметаною — каймаком, подала на расписном глиняном блюдце целую горку румяных сдобных чуреков и сказала:

— Кого и послушать нам, как не вас. Не часто приходится беседовать нам с учёными людьми.

— Не захваливайте меня, хозяйка, — ответил профессор: — или я от гордости лишусь языка! А вы, друзья, подвиньтесь поближе и слушайте. Я охотно вам расскажу о раскопках в замке Пери и о том, что пришлось мне услышать от одного уважаемого старого зодчего, такого же знаменитого человека, как сидящий здесь, среди нас, оружейник.

— А второй рассказ? — подскочил неугомонный кокандец.

— За первым последует и второй. Не могу же я рассказать второй рассказ раньше первого. Тогда уж