— Научусь! — закричал богач. — Ты только скажи, как это делают.

— Ай, рассказать просто, сделать трудно! — с поклоном развёл руками Дурды. — Едва ли пойдёт тебе в прок мой совет.

— Полторы тысячи! — застонал в нетерпении купец.

И Дурды начал:

— Хорошо. Ладно. Слушай. Эту тайну я узнал от отца, а отец — от отца своего отца…

— Ближе к делу! — прервал чуречника нетерпеливый Азиз.

— Ай, зачем спешить? — хитро подмигнул в ответ Дурды. — Кому повезёт, тому урюк сам в рот упадёт! Тайна моя проще, чем ты думаешь, почтенный Азиз-ага: когда я замешиваю тесто для моих лепёшек, я пою весёлую песню, ту самую, что слышал от отца, а отец мой — от отца своего отца.

Купец удивился, а Дурды продолжал:

— Но это длинная песня. Её нужно петь всё время, пока месишь тесто. И что бы я ни засыпал в чан — муку или толчёную глину, — но, как только песня кончится, в чане будет настоящее тесто. Катай его, засучивай рукава да пеки чуреки!

Дурды замолчал, а купец развёл руками.

— Уж этому я никогда не поверю! — А сам подумал: «Не зря, видно, распевал песни чуречник, когда я подходил к его дому. А вдруг его слова окажутся правдой?»

— Да, поверить трудно, — согласился с гостем Дурды. — То ли деды мои с песней соразмеряли время, то ли в песне есть чудесное слово, но чуреки всегда получаются такие, что съешь один и скажешь: «Давай ещё!»

— Вах! — крякнул купец и подскочил от нетерпения на месте: — Давай, ладно, пиши слова своей песни; я сегодня же испробую её на деле. Пиши скорее — от пробы вино не киснет!

— Э, нет, — засмеялся в ответ Дурды. — Я не отдам тебе песню даром. Но, чтобы никому не было обидно, давай попробуем её вместе; вдвоём с тобою замесим тесто и споём чудесную песню. А когда ты увидишь, что мои лепёшки из простой ячменной муки окажутся вкуснее сдобных, ты отдашь мне обещанные деньги.

«Хочешь мёду — полезай в улей!» — говорит пословица. Пришлось купцу скинуть свой бархатный халат и повязать передник. Пришлось ему взять в руки лопатку и размешивать в чане муку с водою. А Дурды — Весёлый, засучив рукава, погрузил по локоть руки в тягучее тесто и запел во всё горло весёлую песню:

Ой, как ловко месил тесто весельчак Дурды! Он работал всё быстрей и быстрей, и всё громче звучала песня. Богач Азиз слово в слово повторял за хозяином песню и старался не отставать в работе. Но не спели они и половины песни, как лопатка натёрла мозоли на подкрашенных хной ладонях Азиза, а лоб покрылся горячим потом. Делать нечего — он бросил лопатку и, подражая Дурды, принялся месить тесто руками. Но и от этого ему не стало легче.

А Дурды продолжал петь как ни в чём не бывало. Он щебетал, как скворец, и тесто росло и пузырилось у него под руками.

От натуги Азиз-ага стал красен, как медный котёл — казан; глаза его помутнели, голос стал хриплым; а весёлый чуречник, ничего не замечая, заливался, как соловей весной:

— Постой! Пощади! Дай отдышаться! — застонал, наконец, Азиз-ага.

— Ай-ай-ай! Разве ты позволяешь своим работникам отдыхать, когда они месят тесто? — воскликнул Дурды. Тесто сядет и лепёшки будут с закалом! Не теряй времени, работай живее! — И он запел ещё веселее:

Опять принялся Азиз за работу. Опять стал подтягивать песне. Но вскоре силы оставили его; толстяк качнулся и ткнулся носом прямо в чан с тестом.

Дурды закричал:

— Эй, Азиз-бай! У нас носом тесто не месят!

— Тсс… Тише! — испугался купец: — Ты опозоришь меня своим криком! — И принялся очищать свою бороду от липкого теста.

Дурды рассердился.

— А ты меси, меси тесто, не жди, чтобы оно прокисло!

— Не могу! — взмолился богач.

Дурды рассердился:

— Хитрец! — закричал он и замахнулся на гостя лопаткой. — Я вижу тебя насквозь. Ты выведал у меня половину песни и хочешь бежать! Плати деньги или меси тесто! Устали руки, — меси ногами, всё равно эти лепёшки пойдут на пробу, а не в продажу!

Богач заревел, как ишак в пустыне, и, делать нечего, сбросил с себя нарядные сафьяновые туфли, засучил шёлковые шаровары и полез в чан с тестом. А Дурды запел ещё голосистее:

Но знатный купец не умел месить теста ни руками, ни ногами. Напрасно он топтался в чане; крутое тесто только засасывало его. Он барахтался в липком месиве, но от этого погружался ещё глубже.

— Ай, тону! Ой, тону! — хрипел толстяк, захлебываясь в тесте.

— Терпи, — подбадривал купца неугомонный чуречник: — Терпи; песня уже подходит к концу! — И продолжал петь.

Но Азиз-ага так и не дослушал песни: он икнул и быстро пошёл ко дну. Только пузыри пошли по тесту.

Тогда проворный Дурды плюнул себе на ладони и за волосы вытащил богача из теста.

— Воды! — простонал Азиз.