Он стоял в двадцати метрах от гаражей, с заглушенным и парившим двигателем. Боясь обернуться назад, он чувствовал, как по голове и шее медленно стекает кровь и ошметки мозгового вещества его товарища. Он совершил ошибку.

Будь он проклят, этот Пастор.

Будь проклята эта работа...

Появляться в кафе в таком виде было нельзя.

Осмотревшись, Антон подосадовал на то, что время, которое можно было использовать на то, чтобы осмотреться, уйдет на очистку брюк и куртки от пыли и известки. Пробегая между стен домов, он не мог одновременно торопиться и стараться не испачкаться. Это не тот случай, где можно было, как говаривал следователь прокуратуры Вишняков, «и рыбу съесть, и кости сдать».

Старательно оттеревшись платком, отшлифовав им до блеска туфли, Струге выбросил измызганный кусок ткани в урну и шагнул в кафе. Что может быть самое плохое? Его убьют. Убить его могли в менее людном месте и при более удобных обстоятельствах, так что нечего строить из себя шпиона Гордиевского. Антон подошел к свободному столику, махнул рукой бармену и, когда тот подошел, заказал бокал пива. Он ни разу в жизни не пил «Гиннес», а это, может быть, единственный случай в этой самой жизни, когда его удастся попробовать.

Кому нужно – тот сам к нему подойдет. Он пил пиво маленькими глотками. Распробовав, сделал для себя вывод, что «Гиннес» – это «Бадаевское», только в пять раз дороже.

Слева зашевелился стул. Повернувшись к источнику раздражения, Струге увидел маленького, толстенького и лысоватого человечка лет сорока. Он был одет в джинсы, джинсы и еще раз – в джинсы. Рубашка, куртка, брюки и даже, наверное, майка с трусами у этого человечка были из джинсовой ткани. Причем не просто джинсовой, а – качественной, и непременно – «Rifle». Круто. Такие вещи можно купить только в фирменных магазинах «Райфл», но фирменных магазинов «Райфл» в Тернове нет. Человечек до умиления был похож на Денни де Вито. Лысая голова, а сзади – длинный «хвостик». Из какого же это фильма?..

– Добрий ден. Позвольте, я сесть?

– В нашей стране не говорят «сесть». Это нехорошее предзнаменование. У нас говорят – «присаживайтесь».

Человечек захихикал. Нет, определенно – де Вито.

«Может, он и есть? – подумал Антон. – Сейчас улыбнется и скажет – о'кей, смайл, плиз, вас снимает «скрытая камера».

Струге почувствовал, что если тот сейчас это произнесет, то он тут же встанет и вместо того, чтобы смущенно рассмеяться, сломает сначала верхнюю, потом нижнюю челюсть этого комика. Но тот лишь тихо заговорил:

– Господин Струге, вам угрожает опасность.

– Кто вы, наконец?

– Я корреспондент американской газеты «Нью-Джерси таймс» Майкл Приттман.

«Тебя еще здесь не хватало», – чертыхнулся про себя Струге.

– Вас прислали из Нью-Джерси, чтобы уберечь меня от сглазу?

– Нет, нет, я здесь в командировке независимо от ваших обстоятельств! – засуетился Приттман. – В силу своей профессии я случайно наткнулся на случай с вами, и это заставило меня решиться оказать вам посильную помощь.

– Вы решили скандал на мне сделать, а не помочь. Убирайтесь. – Антон приложился к пиву.

Человечек заволновался, от чего его речь стала поражаться жутким акцентом.

– Вы не правильно меня понял. Я есть френд, я есть возмущен беспорядок в Россия! Я есть сторона честных людей!

– Что вам нужно?

– Я навел о вас справки и понял, что вы – честный человек, попавший в беду. Я американский гражданин! Я воспитан на справедливость, поэтому не могу оставаться в стороне. Мы можем обсудить все, в чем вы нуждаетесь, – информация, деньги, транспорт. Я помочь.

– Кто дал вам право наводить в отношении меня справки? – Струге тяжело посмотрел на собеседника. – У нас этим могут заниматься лишь отдельные государственные структуры и организации, имеющие на то лицензию. Вы нарушили закон страны, в которой находитесь, господин Приттман.

– Я журналист, – вяло улыбнулся человечек.

– Вы, наверное, даже не представляете, скольких журналистов в России не предусмотренное законом любопытство заставило присесть на нары?

– Представляю, – парировал Приттман. – Их очень много. Но это не значит, что они «сидят», как вы выразились, в соответствии с нормами международного права.

– Я, кажется, догадался. Вы – сумасшедший?

– Давайте заключим сделку?

– Какую сделку? – удивился, усмехнувшись, Антон.

– Я вам всячески помогу, как смогу, а вы мне поможете написать материал о русской преступности для «Нью-Джерси». Мне кажется, позиции равны.

Антон положил на стол три купюры по десять рублей и поднялся.

– Ты хреновый журналист, Майкл. От тебя пахнет печатной машинкой и мелкими гадостями. Не очень приятно было с тобой познакомиться.

Отодвинув стул, Антон вышел из кафе. Потеряно время. Он мог увидеть Вострикова еще час назад. Чтобы не рисковать, Струге решил повторить путь, которым прибыл сюда. Было уже достаточно темно для того, чтобы быть незамеченным и одновременно видеть всех.

Он зашел во дворы в тот момент, когда там только закончили метаться, словно гончие в поисках брошенной хозяйкой палки, «Волга» Сони и «шестерка» оперов Земцова. Последние снялись с поисков чуть раньше, как только получили известие о смерти офицера РУБОПа.