– Если только он не добрался туда вплавь, мы бы обязательно заметили, как он покинул остров. Расположение течений тут таково, что мол – единственное безопасное место на всем острове, куда может причалить лодка.

– А его родители? Уж, конечно, они могут сказать вам, не остался ли он у них дома после праздника.

– Я уже послал Фергуса с поручением привести их сюда, и Шеймуса тоже, если только он с ними. Очень скоро мы узнаем, где находился Маклин в тот момент, когда вспыхнул пожар. – Гэбриел поднялся и, обойдя стол, уселся за него. – А пока что я принял одно решение, которое касается как вас, так и Джулианы. – Он взглянул на нее. – Я решил отправить вас обеих в Лондон, где вы останетесь до тех пор, пока ремонт в детской не будет завершен. А я тем временем выясню, кто устроил этот пожар, и приму соответствующие меры.

– В Лондон? – Элинор даже не пыталась скрыть свое огорчение этим неожиданным известием. – Но почему так далеко?

– Потому, что Шеймус Маклин не сможет причинить вам там вреда. Я имею в виду не только пожар, Элинор, но и тот случай с корнем болиголова. Я не могу постоянно рисковать вашей жизнью. Будет лучше, если вы останетесь в столице, где у Маклина не будет возможности добраться до вас.

– Неужели вы и впрямь думаете, что он желает мне зла?

Гэбриел перевел взгляд на нее.

– Оба случая имели самое прямое отношение к вам, поэтому я считаю это вполне вероятным. И конечно, я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы защитить Джулиану. Поэтому вам обеим придется переехать в Лондон. Там у вас хватит средств, чтобы продолжить образование Джулианы даже с большим успехом, чем здесь. У меня в столице есть дом, родовой особняк Данвинов. Обычно его сдают другим людям на время сезона, однако осенью и зимой он пустует. Я составлю для вас черновик письма, которое вы передадите моему поверенному, мистеру Джорджу Пратту с Букингем-стрит. Он поможет вам нанять прислугу и снабдит вас любой суммой денег, которая потребуется.

– Судя по всему, вы хотите, чтобы мы остались там надолго.

– На то, чтобы возместить урон, нанесенный пожаром, уйдет время.

Элинор нахмурилась.

– Мне почему-то кажется, что это лишь предлог.

Гэбриел снова покачал головой.

– Можете называть это как вам угодно, но я уже принял решение.

Элинор едва сдерживалась. В глазах у нее защипало от подступивших слез, однако ей удалось их подавить. Вне себя от досады на собственное ребячество, она поднялась с кресла и подошла к окну.

Девушка стояла там в течение нескольких минут, скрестив руки на груди и наблюдая за тем, как Ангус выводил из конюшни пони, чтобы те могли немного попастись на зеленой лужайке, пока он будет подметать стойла. Не так давно она собиралась научить Джулиану ездить верхом на маленькой серой кобылке, которой Ангус дал кличку Ветреница – так местные жители называли цветы, которые животному особенно нравилось есть.

Было много и других вещей, которые Элинор задумала для них обеих. Она намеревалась провести часть зимы, вышивая с Джулианой ее первый узор и помогая Майри готовить вкусное варенье из собранных ими ягод морошки и черной смородины. Теперь же им предстояло перенестись в другой мир.

Тут она заметила под окном Майри, которая развешивала для просушки белье на ветвях вековых деревьев в саду. Одежда как самой Элинор, так и Джулианы до такой степени пропахла дымом после пожара, что кухарке пришлось отстирывать ее при помощи корня мака и золы. Девушка не без горечи вспомнила о том, что еще недавно обещала Майри помочь в ее хлопотах, но вместо этого ей придется паковать веши и отправляться в Лондон – туда, откуда она бежала.

Элинор отвернулась от окна, разгневанная тем оборотом, который приняли события, но еще более разгневанная на Гэбриела.

– Вы делаете это из-за меня.

Гэбриел удивленно приподнял брови:

– Из-за вас?

– Да, вернее, из-за того, что я сказала вам минувшей ночью. – Она снова опустилась в кресло и продолжала уже спокойнее: – Извините, мне не следовало этого говорить.

– Ваши слова не имеют к моему решению никакого отношения.

– Еще как имеют! Я знаю, что вела себя неподобающим образом, но, пожалуйста, не надо наказывать за мою несдержанность Джулиану, лишая ее единственного дома, который она когда-либо знала.

Глаза Гэбриела помрачнели, выражение лица стало отсутствующим. Некоторое время он просто смотрел на нее в упор, ничего не говоря и даже не двигаясь, словно пытался совладать со своими тайными чувствами. Наконец он тихо произнес:

– Есть кое-что, о чем вы должны знать. Корень болиголова, пожар – все это не просто случайные совпадения, Элинор.

Тон его был таким зловещим и полным сожаления, что сердце Элинор испуганно забилось. Что именно имел в виду Гэбриел? Она пристроилась на краешке кресла в ожидании продолжения, не обращая внимания на то, что по ее шее и рукам пробежала холодная дрожь.

Данвин между тем поднялся с кресла и направился в дальний угол комнаты, остановившись перед большим и очень старым на вид деревянным сундуком, накрытым выцветшим от времени гобеленом. Элинор недоумевала, как она могла не заметить этот сундук раньше, а Гэбриел тем временем на ее глазах снял ключ с цепочки, висевшей у него на шее, и отпер замок, приподняв крышку. Затем он вынул что-то из сундука и обернулся. Не говоря ни слова, он вручил ей небольшой и явно очень древний свиток пергамента.