меняющемся мире некоторые вещи, особые вещи, остаются неизменными.

– Ты его не получишь, – зарычал Уэстлин. По крайней мере он больше не усмехался. – Ты не дотянешься до Эшдона, но я постараюсь, чтобы твоя дочь была опозорена.

– Как была опозорена я? Ну что ты, Уэстлин, – промурлыкала София. – Я выгляжу опозоренной в твоих глазах?

– Ты выглядишь безнадежно опозоренной.

– Как нехорошо говорить такое даме света. Твои манеры, Уэстлин, грубы. Тебе просто необходимо бывать в городе чаще.

– Пытаешься угрожать?

– Угрожать? – усмехнулась она. – Какой абсурд. Чем я могу тебе угрожать? О, как глупо с моей стороны. – Улыбка спала с ее лица, словно ненужная маска. – Конечно, твой сын. Я могла бы использовать Эшдона, чтобы ранить тебя. Но, естественно, я этого не сделаю. Эшдон такой милый молодой человек, такой серьезный, такой устремленный в некоторых вещах.

– Он действительно серьезный и слушается меня, – похвастался Уэстлин. – Он сделает все, что я ему скажу.

– Какая удача, что у тебя такой покладистый, послушный сын. Сколько ему теперь лет? Тридцать? И он готов опозорить невинную девушку по твоему приказу. Должно быть, ты очень горд этим.

Она не думала, что это возможно, но глаза Уэстлина налились кровью. Замечательно. Он точно знал, как выразить свое негодование. Это было мило с его стороны, потому что она наслаждалась тем, что бесконечно провоцировала его. Как бы ни было забавно, но следовало что-то оставить на другой раз. Местью надо наслаждаться малыми порциями, смаковать с удовольствием.

– А теперь так же радостно, как встрече с тобой, мой дорогой Уэстлин, я восхищаюсь тройным ожерельем моей дочери. Об этом будут говорить в течение многих лет. Не хочу пропустить ни секунды. Прости меня.

София нырнула в желтую гостиную, одну из самых восхитительных комнат. Это было ее любимое место в доме, и замечательно, что важное для Каро событие случилось именно здесь. Невозможно придумать лучшей ситуации.

Комната была переполнена людьми, все судили и рядили, словно никогда не видели женщины в жемчугах. Очаровательно. Что еще может быть лучше, чем хорошо спланированная ситуация? Толпа расступилась перед ней, потому что все хотели увидеть ее реакцию на падение репутации Каро. Что при этом должен выражать взгляд? Сочувствие? Ужас? Шок? Интерес?

Последний вариант казался привлекательным, но только в связи с уникальностью положения. Она отчетливо вспомнила, что когда единственная дочь леди Бленфиг была найдена с расстегнутым корсетом в тисовом лабиринте роскошного дома герцога Нортхема с рукой лорда Пивофи там, где ей находиться было нельзя, то леди Бленфиг визжала так громко и так долго, что не могла потом произнести ни единого звука в течение двух недель. София решила, что эту сцену надо усовершенствовать, она просто должна это сделать. Прежде всего она не могла отказаться от голоса на две недели, кроме того, крик выглядит не очень красиво.

Теперь Пивофи и девушка были женаты уже два года и имели двоих детей. Такие дела решаются сами собой.

Проходя сквозь толпу, София улыбалась с выражением приятного любопытства в сочетании с легким налетом родительского беспокойства на лице. Она сразу увидела Каро в окружении Блейксли, Даттона и Эшдона. Их буквально зажали в дальнем углу гостиной, словно мышей, не знающих, куда бежать. Она была уже совсем близко, когда перед ней возник Ричборо, преградив ей путь. Как это некстати! Ричборо сыграл свою роль, и пора бы ему уйти со сцены. Бедняжка, у него действительно мало что было кроме эффектной внешности и старинного титула. К счастью для Ричборо, этого ему вполне хватало для существования.

– Таннингтон волочится за вами весь вечер, София, – сказал он.

Его услышали по крайней мере четырнадцать человек. Ричборо был ужасающе несообразительным. Какое счастье, что она наконец-то порвала с ним!

– Неужели? – небрежно бросила она, оглядываясь. – Он еще должен поймать меня. Полагаю, не надо спешить. Но если он не собирается поторопиться, тогда… – Она деликатно пожала плечами. – Тогда новая погоня не всегда удается, не так ли, Ричборо?

– Что в самом деле это означает? – разозлился он.

Он прекрасно умел злиться, но делал это слишком часто. Все надоедает в свое время, особенно моложавый мужчина без особой сообразительности.

– Это означает, дорогой, что я с вами покончила. Вы пробежали свою дистанцию и сделали это очень хорошо. Но теперь… – сказала она, похлопав его по руке, как маленького мальчика, – с вами покончено.

– Вы… – Он запнулся, разозлившись еще сильнее.

– Да? Я? – ответила София – Мне действительно надо идти, дорогой. Вижу, Каро вон там.

– Вы не можете прекратить наши отношения. Это из-за Таннингтона? Потому что он волочится за вами, словно собачонка?

– Как мило сказано, – с сарказмом произнесла она. – Нет, не из-за Таннингтона. Просто из-за вас, дорогой. Из-за вас. Вы блестяще сыграли свою партию, если это вас успокоит, в чем я не сомневаюсь. Вы бы не смогли справиться с лордом Уэстлином далее по написанному тексту.

Ричборо слегка побледнел. Уже лучше, чем ругань, и она порадовалась перемене.

– Что Уэстлин? – спросил он. – Он сказал что-нибудь…

– Конечно, дорогой, он рассказал мне абсолютно все. Он поступает именно так. И, конечно же, вы тоже так поступаете. Поэтому, сами видите, как все хорошо устроилось, как замечательно вы справились. А теперь, когда дело сделано, вы можете уходить.