– Забудь об этом! – велел Лестат. – Я серьезно! Все в прошлом. – Он поднял руку и перекрестил меня. – Именем Отца и Сына и Святого Духа я освобождаю тебя от всех грехов. Стирлинг Оливер жив! Этот вопрос закрыт, поскольку я здесь глава Собрания.

Меррик тихо, мелодично рассмеялась. Смуглая кожа подчеркивала блеск ее зеленых глаз.

– Так ты у нас глава Собрания? – кокетливо взглянув на Лестата, поинтересовалась она. – Где бы ты ни появился, ты тут же становишься главой Собрания.

– Естественно, – пожимая плечами, ответил Лестат, словно и не думал шутить.

– Насчет этого мы могли бы поспорить, мой великолепный быстрокрылый друг, – ответила Меррик. – Но мы не можем сейчас терять время, пока Гоблин лишен сил. Мы должны вернуться к насущному вопросу. Итак, Гоблин твой близнец, Тарквиний. Ты собирался рассказать мне, каково это, когда вы вместе. Опиши слияние.

– Это похоже на электричество, – ответил я. – Словно его частицы, если предположить, что он из них состоит...

– Так и есть, – перебила Меррик.

– ...сливаются с моими, и я полностью теряю равновесие. А еще я погружаюсь в воспоминания, которые он либо порождает, либо тоже становится их жертвой, не знаю, но мы вместе возвращаемся в прошлое, когда лежали в колыбельке или играли в манеже, и я чувствую только одну любовь к нему, которую, должно быть, чувствовал, когда был младенцем или малышом, едва научившимся ходить. Я испытываю счастье, радость. Часто вообще не нахожу слов, кроме выражений любви, да и те очень примитивные.

– И как долго это длится?

– Минуты, секунды, – ответил за меня Лестат.

– Да, и с каждым разом он становится сильнее, чем прежде, – добавил я. – Прошлой ночью, например, он чуть не вырвал мне сердце, а еще оставил по всему телу крошечные разрезы – раньше ничего подобного не случалось. А ушел он сквозь окно, разбив все стекла, почти так же, как сегодня. Прежде он никогда не действовал так разрушительно.

– Ему приходится теперь так себя вести, – сказала Меррик. – Он по глупости увеличил материальную составляющую своего существа. Раньше он почти весь состоял из одной энергии, теперь к ней прибавилась значительная часть материи, и поэтому он уже не может, как раньше, проходить сквозь стены. Теперь ему необходим дверной проем или окно.

– Ты абсолютно права, – сказал я. – Я видел это собственными глазами. Я чувствую движение в воздухе, когда он уходит.

Меррик кивнула.

– Нам только на руку, что он подчиняется силе притяжения, впрочем, с призраками всегда так. Сейчас он еще больше зависит от земной тяги, потому что развил в себе любовь к крови, после каждого насыщения он ограничен в движении. Что-нибудь еще можешь рассказать об этом слиянии?

Не сразу, но я все-таки признался:

– Оно доставляет удовольствие. Это как... как оргазм. Это как... как наше соединение с жертвой. Там тоже происходит слияние, только гораздо, гораздо более легкое.

– Легкое, говоришь? – переспросила она. – А ты теряешь равновесие, когда насыщаешься жертвой?

– Нет, никогда, – ответил я. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Но там удовольствие не такое сильное, как с Гоблином. Я бы признался, если бы так было. Чаще всего с жертвой я испытываю смятение и легкое удовольствие.

– Очень хорошо. Ты ничего больше не хочешь добавить?

Я надолго задумался.

– Мне грустно, – сказал я, – ужасно грустно, потому что он мой брат, и он умер, и он никогда не жил настоящей жизнью, если не считать ту, что я ему подарил. А теперь еще случилось то, что случилось, и он не может дальше существовать. И мне кажется... то есть я знаю... мне следует умереть вместе с ним.

Меррик внимательно вглядывалась в меня несколько минут, как и Лестат. Он и заговорил первым, почему-то с более выраженным французским акцентом:

– Этого не требуется, Квинн, а кроме того, если бы ты действительно попытался повести его за собой, идя на смерть, совершенно необязательно, что он подчинился бы тебе.

– Вот именно, – подхватила Меррик. – Вполне возможно, он позволил бы тебе умереть, а сам остался бы здесь и прилепился бы к кому-то еще. В конце концов, он тебя выбрал, потому что ты его брат. Но он легко может перейти к другому. Ты сам говорил Лестату, что он очень хитер и быстро учится.

– Я не хочу, чтобы ты умер, братишка, – сказал Лестат.

Меррик заулыбалась.

– Глава Собрания не позволит тебе умереть, братишка, – сказала она.

– Так что теперь нам делать? – со вздохом поинтересовался я. – Какова дальнейшая судьба близнеца братишки?

– Через секунду я скажу, – ответила Меррик, – но сначала позволь мне объяснить то, что происходит, когда ты с ним сливаешься. Он связывается не только с тобой, а с духом вампира, живущим в тебе. Полагаю, тебе известны старые легенды о том, что мы все потомки одного родителя, в котором чистый дух слился со смертным, и до сего дня являемся частью этого одного чистого духа и несем в своих нетленных телах бессмертный дух, который оживляет нас, вызывает в нас жажду крови и дарует нам возможность жить дальше.

– Да, – сказал я.

– Так вот, твой братец, являясь призраком, очень похож на дух, и когда он сливается с тобой теперь, то в первую очередь сливается с тем духом, который живет в тебе, получая при этом гораздо большее удовольствие, чем тогда, когда ты был смертным.

– Понятно, – сказал я. – Конечно.

– Но сам он этого не понимает. Для него это как сладостный наркотик, и он пьет вампирскую кровь, чтобы еще и еще раз испытать сверхъестественное наслаждение, и отпускает он тебя, только достигнув изнеможения, и тогда он исчезает, растворяется, найдя успокоение в принятой крови.

– Куда он отправляется? Меррик покачала головой.

– Не знаю. Он теряет свою форму, связь между частицами. Сравни его с огромным морским существом, состоящим в основном из морской воды, только в его случае это воздух, и он наслаждается кровью столько, сколько может, пока она вся не испарится, и тогда ему приходится ждать следующего раза. На все это нужно время, впрочем, как на появление и общение. Так всегда происходит со всеми духами.

Меррик замолчала на секунду, пристально меня разглядывая, словно хотела убедиться, что я все понял, потом продолжила:

– Чем лучше ты его поймешь, тем легче будет нам, когда я попытаюсь изгнать его из Земного Царства, ибо я ничего не сумею сделать без твоей полной поддержки.

– Я, конечно, тебя поддержу, – сказал я. – Что касается моего понимания, то я стараюсь.

– Ты готов его отпустить? – спросила она.

– Отпустить?! Меррик, он ведь убил тетушку Куин. Я презираю и ненавижу его! Ненавижу! Я ненавижу себя за то, что воспитал и вскормил его!

Меррик закивала.

Слезы заволокли мои глаза. Я вынул носовой платок, но потом передумал – пусть себе текут. Я ведь находился среди тех, кого не удивит зрелище кровавых слез.

– Так как мы от него избавимся? – спросил я. – Как мы выдворим его из Земного Царства?

– Сейчас расскажу, – ответила Меррик. – Но для начала позволь мне кое-что уточнить. Когда мы сегодня сюда прибыли, я увидела очень старое кладбище недалеко от болота. Лестат сказал, оно принадлежит тебе. И будто бы ты видел на нем призраков.

– Да, – подтвердил я. – Немых призраков, тех самых, что ничего не дают и не требуют. – Я вытер глаза, немного успокоился.

– Но ведь там не все могилы вровень с землей – найдутся две или три высоких, приподнятых фута на три.

– Есть одна примерно такой высоты. Буквы на камне все стерты.