Возвращаясь вечером домой, я застаю в ярко освещенной гостиной всех квартирных жильцов, престарелые гладиаторы восседают в креслах, а Лиза с Илиевым – на диване.

Вот так. Я сношу из-за нее побои, а она знай себе флиртует. И это я – мизантроп?…

– Вовремя подоспели, – радушно встречает меня Лиза. – Сейчас фильм начнется.

Мне не хочется смотреть фильм, но открыто демонстрировать свою мизантропию неудобно, поэтому я тоже сажусь на диван – по другую сторону Лизы. Хорошо, что хоть мое место не занято.

– Может, погасить часть ламп? – спрашиваю я, лишь бы не молчать.

– Пускай горят, – возражает Димов. – Я где-то читал, что так полезней для зрения.

Он читает, это правда, хотя к книжным червям, что точат толстые фолианты и делают из них выписки, его не причислишь. Он относится к той категории читателей, которые выстраиваются в длинные очереди у соседнего киоска ради буклетов БТА и выуживают из газетных статей новости о научно-технической революции.

– Свет не мешает, – поддерживает Лиза отца. – Только очень уж бросается в глаза пятно на стене. Сколько ни терла его, ничего не выходит, оно даже, кажется, становится все больше. Ну как назло!

Действительно, прямо напротив нас, чуть выше дубовых панелей, четко вырисовывается на серой стене пятно, похожее на черное солнце или на огромного страшного паука.

– Ничего, к весне мы покрасим стены масляной краской, – говорит инженер, которому явно по душе оптимистические проекты Лизы.

Несторов не участвует в нашей пустой болтовне – можно подумать, он целиком поглощен спортивной передачей. Но я не верю, что его сколько-нибудь волнуют события в области спорта, хотя своим внушительным видом он и напоминает старого борца.

Впрочем, недавно я его переименовал. Я называю его уже не Борцом, а Несси – есть, говорят, такое допотопное чудовище, якобы обитающее в Озере Лох-Несс. Так что допотопный Несторов зовется теперь Несси.

Он нынче кроток, как никогда, да и Димов какой-то грустный, – меня даже мучит тревога, не заболели ли старики. Но как только начинается фильм – слава богу, начинается и скандал. На сей раз масла в огонь плеснул не я, а инженер, обронив:

– Опять про войну.

В ответ Несторов презрительно рычит:

– По-вашему, все фильмы должны быть про любовь?

– А почему все фильмы должны быть про войну? – продолжает Илиев, хотя Лиза пытается утихомирить его взглядом.

– Кто пережил эту войну, молодой человек, не скоро ее забудет, – отвечает Несси.

– А те, кто ее не переживал? – настаивает инженер.

– Они должны мотать на ус, – говорит Димов.

Похоже, старики объединились против Илиева, как в тот вечер – против меня. Но Рыцарь тут же бросает камень в огород Несси:

– Беда не в том, что фильмов про войну слишком много. Беда в том, что они повторяют друг друга.

– Некоторые истины не мешало бы повторять почаще! – строго произносит Несторов.

– Ежели в одном фильме говорится то, что было в другом, какой же смысл тратить деньги на два фильма? – вопрошает Димов, обращаясь к дочери.

– Некоторые истины не мешало бы повторять почаще! – стоит на своем Несси, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Если повторять их слишком часто, они не усваиваются, а, напротив, вызывают отвращение, – говорит Димов – опять-таки Лизе.

И пошло-поехало. К счастью, фильм насыщен боевыми эпизодами, воздух сотрясается от взрывов и залпов, так что спорщики скоро замолкают по той простои причине, что никто их не слышит. Мало-помалу всех захватывает действие и к концу фильма перебранка забыта, а Несем даже соглашается сыграть с Илиевым в шахматы. Мы с Димовым стараемся подсказками помочь инженеру, однако Несси воспринимает это недопустимое вмешательство с полным безразличием – мол, все вы слабаки, и ничего не стоит утереть вам нос.

Лиза ушла к себе поработать, но, когда я в свою очередь поднимаюсь наверх, она выходит из чулана.

– Знаете, после сегодняшнего случая я места себе не нахожу, – говорит она.

– А кто он такой, этот красавец, если не секрет?

Наверное, я зря расспрашиваю – ведь у нее уже было время придумать достаточно правдоподобную версию.

– Да так, случайный знакомый. Ходит за мной по пятам, пристает…

– Но у вас, конечно, нет с ним ничего общего.

– Что у меня с ним может быть общего?