Крамаров. Ты знаешь его лучше меня. Не рехнулся ли он?» – «А что случилось?» – поинтересовался я. «Савелий попросил меня познакомить его с интеллигентной девушкой!» – насмешливо-издевательским тоном произнес Веселовский. «Ну и что? – спокойно изрек я. – Если можешь, то помоги ему. Умную и симпатичную девушку сейчас найти нелегко. Сам знаешь». – «Ничего такого я не знаю, – усмехнулся Веселовский. – У меня в жизни были две жены – законная и все остальные!» Он хотел перевести разговор в другое русло, но я опять вернул его к просьбе Савелия: «Человеку очень трудно, если он обратился за помощью к тебе. Неужели не понимаешь? Он думает, что раз ты вращаешься в высшем свете, то поможешь ему встретить именно такую девушку, умную, красивую и верную, которая сможет стать ему женой». – «Он спятил окончательно! – резюмировал Веселовский. – Вокруг меня одни авторши, которые ради того, чтобы их произведение появилось на моей полосе, готовы на все. Одна вдруг заерепенилась ни с того ни с сего, поэтому на гастролях в Омске я оставил ее на рынке, куда мы поехали за зимними шапками. Рынок находился километрах в тридцати от города. Думаю, пусть знает свое место. Потом она, иносказательно, конечно, изобразила меня в своем рассказе в виде палача. Я очень смеялся. Чем я могу помочь Савелию Крамарову?» – «Ничем, – согласился я. – Но как, интересно, отреагировали другие авторы, когда ты оставлял молодую женщину, кстати, их весьма способную коллегу, на рынке вдали от города? Там ведь были Иванов, Арканов, Измайлов, Владин, Бахнов…» – «Я сказал водителю автобуса: «Трогай!» – и мы поехали. Они даже не пикнули! А ты что, поддерживаешь просьбу Крамарова?» – «Нет, – сказал я, – он просто обратился не по адресу. Читая твою полосу, он представлял тебя на редкость добрым и гуманным человеком, раз решил, что ты поможешь ему. Но ты не в состоянии выполнить его просьбу. Видимо, он позвонил тебе от безысходности. Ты прости его». – «Ладно, – снисходительно согласился Веселовский. – От любви, согласен, можно потерять голову…»
Крамарову действительно было очень трудно подыскать себе жену, поскольку он хотел жениться непременно на иудейке. Эта мысль пришла к нему в середине 70-х, когда он всерьез увлекся религией. Рассказывают, что тогда в него была влюблена одна женщина (чуть старше его), которая любила его так безумно, что даже пыталась покончить с собой, когда Крамаров отказался на ней жениться. А не женился он на ней по одной причине – она была русской.
Под предлогом творческих и личных неурядиц Крамаров в конце 70-х принимает твердое решение покинуть СССР. Он начинает «прощупывать почву» на предмет своего отъезда, но натыкается на глухую стену непонимания: выпускать из страны его никто не собирается. Когда его терпению пришел конец, он пошел прямо в КГБ и спросил: «Почему мне не разрешают уехать? Ведь в Израиле у меня живет единственный родной для меня человек – мой дядя». В ответ ему сообщили: «Это не мы вас не выпускаем, а ваше непосредственное начальство – Госкино». Только после этого Крамаров понял, что побуждало Госкино не выпускать его из страны. Ведь он снялся более чем в сорока фильмах, и в случае его эмиграции все эти картины должны были положить на полку. Абсурд, конечно, но это было именно так…
Между тем положение Крамарова было более чем странным. Из страны его не выпускали, но и работу по специальности не предоставляли. Например, за период с 1979 по 1981 год у него было всего лишь 12 съемочных дней.
Чтобы хоть как-то свести концы с концами, Крамаров ездит с концертными гастролями по стране. Но даже это не спасает его. Он продолжает бомбардировать ОВИР своими заявлениями и в итоге – побеждает!
Отъезд Крамарова из СССР произошел 31 октября 1981 года. Его хотели прийти провожать друзья и знакомые, однако он попросил их не делать этого. «Вас обязательно всех возьмут на заметку», – резонно заметил он. Поэтому в аэропорт актер приехал один. В руках у него были два небольших чемоданчика с вещами, на голове – кепка, в которой он снимался в самой любимой своей картине «Друг мой Колька» (она была его талисманом). Весь свой антиквариат и другие вещи, которые ему не позволили вывезти из страны, он оставил своей бывшей жене Маше.
Первое время Крамаров жил в Италии, в 1982-м переехал в США, поближе к Голливуду – в лос- анджелесский район Санта-Моника. Начал сниматься в кино (первый фильм – «Москва на Гудзоне»). Сделал операцию на глазах (он с детства страдал косоглазием). Это решение далось ему нелегко. Он прекрасно понимал, что именно его «фирменный» взгляд принес ему популярность. Однако жена его друга Александра Лифшица Рива (она окулист) убедила его в необходимости такой операции. Нашему герою подрезали глазную мышцу, и его глаз «встал на место». Правда, взгляд (знаменитый, крамаровский) так и не изменился.
После нескольких лет пребывания в США Крамаров наконец женился. Уезжая из СССР, он признался своему приятелю В. Стронгину: «Здесь многие невесты олицетворяли меня с героями, которых я играл, и выходить замуж за меня просто боялись. Надеюсь, в Америке меня никто не знает, и найти жену будет легче».
С первой американской женой Фаиной Зборовской (она называла себя Мариной) Крамаров познакомился на… похоронах. Их познакомил друг актера ребе Зальсман. Сразу после церемонии он подошел к Фаине и спросил: «Вы не замужем? Хочу вас познакомить со своим близким другом. Он отличный человек, верующий и старше вас. Да его все знают – Савелий Крамаров». Мама Фаины, как только услышала это имя, немедленно отреагировала: «Пишите наш телефон».
Крамаров позвонил девушке на следующий день и напросился в гости. Делал он это всегда очень красиво: без конфет и цветов никогда не являлся. А здесь прихватил с собой еще и бутылку дорогого вина.
Спустя пару месяцев Савелий сделал девушке предложение. Та согласилась. Свадьба состоялась в Лас-Вегасе, а религиозная ее часть (хопа) – в Лос-Анджелесе (на этом настоял сам жених). Крамаров искренне верил, что если соблюсти все еврейские заповеди, то Бог обязательно пошлет им дочку. Так и вышло. В 1987 году на свет появилась девочка, которую Крамаров назвал в честь своей мамы Бенедиктой (уменьшительно – Бася).
Рассказывает теща актера Роза Зборовская: «Савелий только на экране казался простым. В жизни это был совершенно другой человек, не пускавший посторонних в свой внутренний мир.
Они с женой снимали далеко не лучшую квартиру в районе Санта-Моники, рядом с океаном, за 400 долларов в месяц. У нас тогда была своя «Деликатесная», которую до сих пор считают в Лос-Анджелесе первым русским магазином. Я сама в нем хозяйничала. Фаина работала там же. Заработки давали неплохой прожиточный минимум. Медовый месяц молодые провели в Италии и Франции. Фая вернулась вся простуженная, нервная. Савва усиленно соблюдал там свои диеты, и ей регулярно приходилось кашки всякие варить и соки выжимать. Он, конечно, остался ею доволен.
Когда родилась Басенька, у меня в таун-хаусе уже появилась собственная двухэтажная квартира. Предложила молодым переехать туда. Фаина с малышкой спали в большой комнате на втором этаже, я – в гостиной. Савелию отвели спальню поменьше и отдельно: он не мог слышать, как ребенок по ночам плачет. Но зато каждое утро он буквально на крыльях любви прилетал к дочке и целовал ее. Сам старался пеленать, ходил с ней гулять и, когда встречал кого-то из знакомых, с гордостью говорил: «Посмотрите на мою Басю. Это самое лучшее, что я сотворил в своей жизни!»
Однако пусть мои слова покажутся кому-то не очень объективными, но эгоистичней человека, чем Савелий, я в своей жизни не встречала. Он был страшным себялюбцем. И как бы ни любил свою дочь, превыше всего для него всегда оставалось собственное благополучие. А каким мнительным был мой зять! Если температура у него была не 36,6, а 36,8, он уже бежал к доктору. Эта мнительность его потихоньку и доконала…
Почему они развелись с моей дочерью? Крамаров всегда хотел переехать в Сан-Франциско: там вокруг лес, а климат чем-то напоминает московский. Даже снег иногда выпадает. Но у Фаины там не было ни друзей, ни знакомых, ни дома, ни работы. Конечно, у них начались разногласия. Фаина много плакала, на что Савелий раздраженно говорил: «Твои слезы меня изводят». Я на такие его слова всегда реагировала болезненно: «Значит, сделай так, чтобы жена не плакала». Но однажды Савелий поехал в Сан-Франциско, приглядел там дом и все-таки решился на переезд. Вот тогда и произошел окончательный разрыв…»
В Сан-Франциско Крамаров встретил свою последнюю жену – Наталью Сирадзе. Вот как она сама вспоминает об этом:
«Мы познакомились у наших общих друзей, в семье Игоря Труве, в 1992 году. Игорь заранее предупредил меня, что, возможно, в гости забежит Савелий Крамаров. Я обомлела – недосягаемый
