клоуна.
Пока мы купались, мне была интересна реакция окружающих нас мужчин на известную кинозвезду. Никто из них долго свой взгляд на Марине не задерживал. Все они воспринимали ее как обычную красивую женщину. Но не как «сногсшибающую», от которой, как говорят, глаз не отвести. Слава говорил об эпизодической роли, сыграть которую предложил Володе, на что он тут же дал согласие. (В «Белом взрыве» Высоцкий сыграет роль комбата. —
На пляже никто есть не стал, даже Володя, который захотел молока, не выпил и глотка. И что самое главное, отсутствовало радушие… «Пристегнутый» к Влади Володя был не тот парень-рубаха, с душой нараспашку, готовый первым оказаться там, где труднее и опаснее, как это было в горах. А здесь что-то надломилось. Может быть, эта натянутость была еще оттого, что Слава высказал свои сомнения по поводу двух, на мой взгляд, хороших песен, которые Володя специально написал к нашему фильму…»
Натурные съемки эпизода, где должен был сниматься Высоцкий (командный пункт батальона), проходили недалеко от перевала, через который проходит дорога Алушта — Симферополь. Однако они едва не сорвались из-за аварии, которая произошла на горной трассе. В тот день за рулем машины, которая везла Говорухина, Высоцкого и Влади к месту съемок, сидел Елисеев. Где-то на середине пути он на большой скорости обогнал грузовик, за что был немедленно остановлен инспектором ГАИ, вынырнувшим из-за укрытия. Елисеев стал прижиматься к обочине, как вдруг тот самый грузовик, который он обогнал ранее, догнал их и ударил бампером в багажник. Хорошо, что удар пришелся вскользячку, иначе кто-нибудь из находившихся в машине людей наверняка бы пострадал. А так все они отделались только испугом. Инспектор, узнав, кто едет в остановленной им машине, на стал «качать права» и отпустил киношников с миром.
Вспоминает Л. Елисеев: «На съемочной площадке все было уже готово: сделано небольшое укрытие, изображающее командный пункт батальона. Пока актеров готовили к репетиции и съемке, я немного отрихтовал смятое крыло, а когда пришел на съемочную площадку, Говорухин с оператором заканчивали отработку и репетицию встречи Артема (Армен Джигарханян) с комбатом (Высоцкий) и рядовым Спичкиным (Сергей Никоненко). Меня поразило, как правдиво, легко, уверенно работал Высоцкий. Это был актер, совершенно не похожий на того, каким я его видел в „Вертикали“ или на первом его творческом вечере в ВТО в 1967 году…
Слава снял два или три дубля, все они были удачными. На этом съемки закончились, стали собираться в обратную дорогу. Мне было не по себе, когда Марина, одна из первых, села в киношный автобус, а следом, естественно, рядом с ней сел и Володя. После того как уехал автобус, я подумал, что это не он, а Марина увозит Высоцкого.
В Алушту мы возвращались вдвоем с Говорухиным. Видя мое настроение, Слава рассказал мне, что Марина недавно была в довольно крупной автоаварии, а потом, после длительного молчания, смеясь, добавил: «А знаешь, мы с тобой могли бы прогреметь на весь мир! Представляешь, как завтра многие газеты мира напечатали бы: „Вчера на горной дороге Алушта — Симферополь в автокатастрофе погибла звезда французского кино Марина Влади и известный певец-поэт Владимир Высоцкий, а также режиссер- постановщик Говорухин и консультант фильма Елисеев“.
После Крыма звездная чета заехала в Одессу, где Высоцкий дал несколько домашних концертов: в домах у кинорежиссеров Петра Тодоровского (тот аккомпанировал гостю на второй гитаре) и Георгия Юнгвальд-Хилькевича.
10 сентября Таганка открыла новый сезон: шел спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Однако Высоцкий в нем не играл, по причине своего отсутствия в Москве — он был еще в отпуске. В Москву они с Влади вернутся спустя несколько дней, но впрягаться в работу Высоцкий все еще не торопится. Несмотря на то что его физическое состояние уже пришло в норму, поэтический запал оставлял желать лучшего. Не случайно именно в том году из-под его пера появляется стихотворение «И не пишется, и не поется». И действительно, в тот год количество песен, написанных им, едва перевалило за два десятка (в 67-м их было чуть больше сорока, в 68-м — около шестидесяти), а количество концертов и вовсе было минимальным — менее десятка за весь год. Правда, Высоцкий тогда снялся в трех фильмах: «Опасные гастроли» (главная роль), «Белый взрыв» и «Эхо далеких снегов» (в обоих — эпизодические роли). Кроме этого, он дебютировал на радио, озвучив главную роль — Шольт — в радиоспектакле И. Навотного «Моя знакомая».
В сентябре на горизонте Высоцкого вновь возник режиссер с «Ленфильма» Геннадий Полока, который предложил ему главную роль в очередном своем фильме — шпионском боевике «Один из нас» (постановку этой картины Полоке доверили для того, чтобы он реабилитировал себя после скандала с «Интервенцией»). Здесь нашему герою предстояло сыграть роль лихого кавалериста Бирюкова, которому НКВД дает важное задание — разоблачить фашистский заговор. 20 сентября Полока представил пробы Высоцкого и других актеров худсовету киностудии, но большинство присутствующих высказались против Высоцкого. Однако Полока продолжал настаивать на своем выборе. Тогда ему дали подумать неделю — до следующего заседания.
Первое появление Высоцкого на сцене «Таганки» в новом сезоне было датировано 26 сентября: он играл Галилея в «Жизни Галилея». Играл с упоением, поскольку на спектакле присутствовала Марина Влади.
28 сентября Высоцкий дал домашний концерт в высотке на Котельнической набережной — в квартире поэта Андрея Вознесенского. А два дня спустя выступил дома у партаппаратчика и «крышевателя» Театра на Таганке Льва Делюсина. Тот старательно записывал этот концерт на магнитофонную пленку.
В тот же день 30 сентября на «Мосфильме» состоялось очередное заседание худсовета по пробам к фильму «Один из нас». В эти часы Высоцкий вновь играл Галилея и с нетерпением ждал звонка от Полоки (ждал его и Золотухин, которому тоже была предложена роль в этом фильме — Громов). Но звонка они так и не дождались, поскольку обрадовать артистов режиссеру было нечем — их кандидатуры не утвердили.
Вечером того же дня Высоцкий и Влади были приглашены на день рождения Юрия Любимова. Настроение у Высоцкого было хорошее — он не знал о том, что происходило на худсовете крупнейшей киностудии страны. А если бы узнал, наверняка бы расстроился. Там секретарь Союза кинематографистов, известный актер Всеволод Санаев, гневно заявил: «Только через мой труп в этом фильме будет играть Высоцкий! Надо будет, мы и до ЦК дойдем!» Но в ЦК идти не пришлось, так как и там сторонников Владимира Высоцкого не нашлось. К тому же, свое веское слово сказал КГБ, курировавший съемки фильма подобной тематики. Допустить, чтобы советского разведчика играл алкоголик, человек, бросивший семью и заведший амурную связь с иностранкой, Комитет, естественно, не мог. Свое веское слово при этом сказал только что назначенный начальник 5-го Идеологического управления Филипп Бобков (он сменил на этом посту ставленника Суслова ставропольца А. Кадашева), который заявил: «Я головы поотрываю руководителям Госкино, если они утвердят кандидатуру Высоцкого!» Головы отрывать никому не пришлось — Высоцкого не утвердили.
Кстати, Бобков потом несколько изменит свое мнение о Высоцком в лучшую сторону, что наводит на мысль о некой игре: вполне вероятно, что, запрещая Высоцкому сниматься в «Одном из нас», Бобков зарабатывал себе некий авторитет в «верхах» — как в комитетских, так и в цэковских.
Вообще затея с утверждением на роль чекиста именно Высоцкого с самого начала выглядела чистой авантюрой, учитывая то, какие события тогда происходили в идеологической сфере. А там шла новая сшибка лбами между либералами и державниками. Причем сшибка более серьезная, чем год назад, после чехословацких событий. Началась она еще в конце лета, когда Высоцкий и Влади были далеко от Москвы, но вполне могли наблюдать за ней и оттуда — по газетным и журнальным публикациям.
31 июля в газете «Социалистическая индустрия» было опубликовано открытое письмо главному редактору журнала «Новый мир» (оплоту либералов) Александру Твардовскому от токаря Подольского машиностроительного завода М. Захарова. В этом письме его автор обвинил поэта и руководимый им журнал в том, что они перестали на своих страницах публиковать произведения о рабочем
