Володю, тут же „расплылся“ и говорит: „Разрешите мне тоже с вами посидеть, послушать Высоцкого?..“…»

31 августа состоялся сбор «Таганки» после летних каникул. Высоцкий явился в необычном виде — с усами. Из театра он уехал на такси в компании с Татьяной Иваненко.

1 сентября Высоцкий участвовал в репетиции «Пугачева». На следующий день «Таганка» открыла сезон — был показан спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Керенского играл Николай Губенко, а Высоцкий — матроса. Все с теми же усами.

3 сентября наш герой явился в театр… уже без усов. Это было странно, поскольку в «Интервенции» он играл роль человека именно усатого. Но, видимо, накладные усы ему подходили больше. Вечером того же дня он улетел в Одессу, именно на съемки «Интервенции».

4 сентября Высоцкий стал одним из инициаторов проведения дня рождения осветителя «Интервенции» Антонины Ивановой. Эту женщину все в группе любили за ее добрый нрав и поразительную работоспособность. Поэтому и было решено сделать ей подарок — накрыть для нее стол в ресторане гостиницы «Красная». Когда именинница туда пришла, она чуть не задохнулась от восторга. На торжестве, помимо Высоцкого, также присутствовали: режиссер Геннадий Полока, оператор Евгений Мезенцев, актер Ефим Копелян и др.

8 сентября Высоцкий приехал в Москву, чтобы попытать счастья еще в одном мосфильмовском кинопроекте — фильме Георгия Натансона «Наташа» (в прокате — «Еще раз про любовь»). Высоцкому предложили пройти пробы на главную мужскую роль — молодого ученого-физика, имевшего редкое имя Электрон и вполне распространенную фамилию Евдокимов. Эта проба состоялась в 19.00–24.00 в 12-м павильоне «Мосфильма». Высоцкому подыгрывала исполнительница главной женской роли Татьяна Доронина. Однако ничего путного из пробы Высоцкого не получится. По словам Натансона: «Нами было отснято несколько больших фрагментов, которые потом украли. Помню, Володя просил пошить ему башмаки на высоком каблуке, потому что был ниже Дорониной. Когда мы с Эдвардом Радзинским (автор сценария) и Татьяной просмотрели отснятый материал, стало ясно, что нужно искать другого актера. Высоцкий со своим бешеным темпераментом „рвался“ из кадра на волю…»

13 сентября Высоцкий снова был в Ленинграде. В тот же день худсовет «Мосфильма» утвердил исполнителей главных ролей в картину «Наташа» («Еще раз про любовь»). Наташу выпало играть Татьяне Дорониной, а Электрона — Александру Лазареву.

14 сентября Высоцкий вернулся в Москву и вечером (18.30) вышел на сцену театра в ролях Гитлера и Чаплина в «Павших и живых».

16 сентября он играл Галилея в «Жизни Галилея».

19 сентября Высоцкий вышел на сцену «Таганки» в ночных «Антимирах». А утром следующего дня улетел на съемки фильма «Служили два товарища». Причем отправился туда не один, а вместе со своим коллегой по театру Вениамином Смеховым, для которого это была первая роль в кино (уговорил его сниматься именно Высоцкий). Вспоминает В. Смехов:

«Полет в Одессу — и мы обсуждаем общие дела в театре, пересадка, переезд в Измаил, и я сетую на то, что не знаю совсем Одессы. По дороге к съемочному городку — советы, подсказки, уговоры не теряться, хотя я вроде и так не теряюсь. Но он (Высоцкий) что-то чувствовал такое, в чем я и себе не признавался. В театре — опыт, роли, все знакомо, а тут — явный риск проявиться щенком, зеленым юнцом, осрамиться, и перед кем — перед „киношниками“… Гм… Доехали. Володя стремительно вводит в чужой мир, на ходу рассыпая подарки „положительных эмоций“… Знакомит с группой, и о каждом — коротко, с юмором и с нежностью. Оператор — чудо, ассистенты — милые ребята, звуковики — мастера и люди что надо и т. д.

Гостиница-«поплавок» на Дунае — блеск, закачаешься. Входим в номер, я ахаю и качаюсь. За окном — леса, Дунай, румынские рыбаки на дальнем берегу. Быстро ужинать. Погляди, ты такую ряженку ел в жизни? Ложку ставит в центре чашки, ложка стоит, не дышит. Я в восторге. Володя кивает, подтверждая глазами: я, мол, предупреждал тебя, какая это прелесть — кино. Бежим дальше. Вечер. Воздух. Воля. Спуск к реке. Гигантские марши массовки. Войска на берегу. Ракеты, всполохи света, лошадиные всхлипы, плеск волны. Разворот неведомых событий, Гражданская война, белые у Сиваша. На взгорье у камеры белеет кепка главного человека, Евгения Карелова. Они перекинутся двумя словами с оператором, со вторым режиссером, и вот результат: на все побережье, на весь мир, как мне кажется, громыхает усиленный мегафоном голос ассистента Славы Березко. По его команде — тысячи людей, движений, звуков — все меняется, послушно готовится к новой задаче. Когда Высоцкий успел подговорить Карелова? Я только- только начал остывать, уходить в тоскливую думу о напрасной поездке, о чужих заботах — и вдруг… Слава передает, я вижу, мегафон главному, и на весь мир, на страх врагам и очень звонко-весело раздалось: «В честь прибытия на съемки фильма „Служили два товарища“ знаменитых артистов московского Театра на Таганке такого-то и такого-то — салют!»

Грянули залпы, грянуло «ура!», и пребольно ущипнул меня знаменитый артист с «Таганки»: мол, радуйся, дурачок, здесь хорошо, весело и все свои.

Дальше — вечер у Карелова, разбор завтрашней съемки, ночь бесед о кино и о поэзии…

Володя встает в 5 утра. Спускается вниз. Помощник режиссера отговаривает, вчера отговаривали всей группой… На месте съемок уже не говорит, а кричит раздраженно Карелов: зачем рано встал, зачем приехал, это же такой дальний план, зритель тебя и в телескоп не разглядит… Володя переодевается, не гримируется, естественно, и — на коня. Три часа скачек, съемок, пересъемок того крохотного кадра, где его и мой герои появляются верхом — очень далеко, на горизонте…» (Снимали эпизод, где Брусенцов и Краузе, после выстрела в красноармейца Некрасова, пытаются ускакать на лошадях. — Ф. Р.)

На следующий день, 21 сентября, был снят эпизод «в овраге»: Брусенцов отнимает у Краузе винтовку и посылает последний патрон в спину красноармейцу Некрасову. Вечером того же дня Высоцкий и Смехов покинули съемочную группу.

Пока Высоцкий на съемочной площадке расправлялся с красноармейцами, в кремлевских верхах продолжался разгром «заговора комсомольцев». 29 сентября на Пленуме ЦК КПСС состоялось решающее сражение между шелепинцами и брежневцами. Много позже Александр Яковлев (будущий главный идеолог горбачевской «перестройки»), которого первые относили к своим единомышленникам, так описал события тех дней:

«Вскоре состоялся Пленум ЦК. Со своим заведующим Степаковым (речь идет о руководителе Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС. — Ф. Р.) я шел пешком со Старой площади в Кремль. В ходе разговора он буркнул: «Имей в виду, сегодня будет бой. С Сусловым пора кончать. Леонид Ильич согласен». (Отметим, что, по плану заговорщиков, нападение на Суслова должно было стать сигналом к тому, чтобы сместить самого Брежнева. — Ф. Р.)… В кулуарах, еще до начала Пленума, ко мне подошел Николай Егорычев — первый секретарь горкома КПСС — и сказал: «Сегодня буду резко говорить о военных, которых опекает Брежнев».

Я сидел и переживал за Егорычева, ждал речей в его поддержку, но их не последовало. Его предали. Наутро выступил Брежнев. Кто-то сумел за одну ночь подготовить ему речь, достаточно напористую…»

Позже выяснится, что эту речь ему подоготовили деятели из «русской партии», которые в этом противостоянии решили выбрать сторону Брежнева. Причем их тогда не сильно смутило то, что они всегда ставили генсеку в вину его жену — еврейку (та же история была и с Сусловым). Короче, между двумя славянами они выбрали того, кто в какой-то мере симпатизировал евреям. Много позже они разочаруются в своем выборе, но будет уже слишком поздно.

На том Пленуме Александр Шелепин был лишен должности секретаря ЦК и назначен руководить советскими профсоюзами. Правда, Брежнев не стал выводить его из Политбюро, что объяснялось не какой- то особенной любовью генсека к Шелепину, а чисто тактическими мотивами: Брежнев не хотел, чтобы