«Самородок» курировал Цвигун, который не только отвечал за борьбу с диссидентством (с 67- го), но и симпатизировал державникам. Однако он еще вдобавок входил в число близких друзей Брежнева. Поэтому, когда тот поменял свой выбор с Романова на Черненко, Цвигуну не оставалось ничего иного, как согласиться с этим решением. И отменить операцию «Самородок». Тем более что на стороне Высоцкого мог выступить целый сонм из представителей «украинского» клана, симпатизировавших певцу, в том числе и дочь генсека Галина Брежнева. Несмотря на то что никаких высоких постов она не занимала, однако в политических играх принимала самое активное участие, особенно покровительствуя богемной тусовке именно либерального направления.

Но вернемся к хронике событий лета 76-го.

27 июня 1976 года Высоцкий играет в «Гамлете», а на следующий день отправляется на короткие гастроли в Коломну. За два дня он дает там серию концертов на сцене ДК имени Ленина. В эти же дни он выступает с домашним концертом на даче у композитора Вениамина Баснера, где вместе с ним была и Марина Влади.

Тогда же Высоцкий записывает свой очередной и самый лучший в его карьере радиоспектакль — «Мартин Иден» режиссера Анатолия Эфроса. Наш герой играет главную роль, и получается она у него блестяще. Как пишет М. Цыбульский: «Трагедию талантливого человека, вынужденного зависеть от конъюнктуры, Высоцкий знал по себе. Усталость, так часто звучащая в голосе Мартина Идена, — не наигранная, это была его собственнная усталость…»

Видимо, в целях развеять эту усталость, вскоре после работы над спектаклем Высоцкий снова покинул пределы родины — уехал в Париж. Там он записал 13 песен для трех передач радиостанции «Франс Мюзик». Между песнями он отвечал на вопросы ведущего, рассказывал о себе, о своей работе в театре и над песнями. Приведу небольшой отрывок из его ответов:

«У меня нет официальных концертов, у нас не принято, чтобы авторская песня была на большой сцене. У нашего начальства, которое занимается культурой, нет привычки к авторской песне, хотя во всем мире авторы поют свои песни… Петь я здесь не могу, потому что меня не приглашали официально через Госконцерт. У нас другая система — мы находимся на службе… Все четыре раза, которые я был во Франции, я находился здесь в гостях у своей жены, а не как самостоятельный человек…»

В те же дни вместе с художником Михаилом Шемякиным Высоцкий посетил одного тибетского монаха. Инициатором этого визита выступил Высоцкий, который таким образом хотел отучить как себя, так и своего друга от пристрастия к «зеленому змию». Вот как об этом вспоминает М. Шемякин:

«Однажды, поздним вечером, в дверь моей парижской квартиры позвонили… На пороге стояли Володя и Марина. Их визит не был неожиданностью. Пожалуй, наряд Володи был несколько необычен. Вместо обычного джинсового костюма — черный, отутюженный костюм, в довершение всего-галстук. Марина тоже вся в черном. Я озадаченно молчал. „Птичка, собирайся, и по-быстрому“, — мрачно и серьезно сказал мне Володя. „Куда, что?“ Но они ничего не объяснили, и вскоре мы мчались куда-то на окраину Парижа, целиком полагаясь на Володю и понимая, что так нужно…

Остановились мы у какого-то старого загородного особняка. Вылезли. И тут, когда Марина отошла от нас, Володя шепнул мне: «Сейчас будем от алкоголя лечиться». — «Где, у кого?» — «У учителя Далай- ламы!» И, лукаво подмигнув, Володя подтолкнул меня к открытой двери дома…

В огромном зале сидят монахи… Марины все нет. Она уже где-то на верхах. Пока мы поднимаемся, ведомые под руки узкоглазыми желтоликими братьями, Володя мне доверительно объясняет, что бабка Марины — китайская принцесса и что только поэтому нас согласился принять сам учитель Далай-ламы, который здесь, под Парижем, временно остановился. Выслушает нас и поможет. «Пить — как рукой снимет».

И вот наша очередь. Монах-стражник задает нам вопрос, зачем мы пришли. Марина, не поднимая головы, переводит нам по-русски… Володя говорит: «Ты, Мариночка, скажи, у нас проблема — водочная, ну борьба с алкоголем».

Марина переводит… Со старцем происходит необычное. Он вдруг начинает улыбаться и жестом своих иссушенных ручек еще ближе приглашает нас подползти к нему… Читает нам старую притчу, очень похожую на православную, где говорится, что все грехи от алкоголя. Кончив, лукаво подмигивает нам и показывает на маленький серебряный бокальчик, который стоит от него слева на полке: а все-таки иногда выпить рюмочку водки — это так приятно для души.

Аудиенция закончена. Лама сильными руками разрывает на полоски шелковый платок и повязывает на шеи Володе и мне. «Идите, я буду за вас молиться». Монахи выносят в прихожую фотографии — дар великого ламы…»

Стоит отметить, что визит к монаху имел свои благотворные последствия — Высоцкий и Шемякин после этого не будут брать в рот спиртное в течение нескольких месяцев.

Какое-то время прожив в Париже, Высоцкий и Влади отправились в Монреаль, где в середине июля начались летние Олимпийские игры. Жить остановились в доме подруги Влади Дианы Дюфрен.

Тем временем по родному ТВ показали очередной фильм с участием Высоцкого — «Увольнение на берег» (22 июля). По частоте показа этот фильм не уступал «Сверстницам» и «Стряпухе».

Находясь в Монреале, Высоцкий и Влади либо гуляли по городу, либо ходили на спортивные состязания. Так, 27 июля они пришли поболеть за советских футболистов, которые играли в полуфинале со сборной ГДР. Табло зафиксировало печальный для нас результат: 1:2. На том матче присутствовал певец Лев Лещенко, который вспоминает следующее:

«Я на другой день должен был выступать в Олимпийской деревне. И говорю Высоцкому: „Неплохо было бы, Володя, если бы ты завтра принял участие в концерте, попел для ребят“. Он мне: „Да, Лева, с удовольствием, только проблема в том, что я здесь — без официального приглашения“.

В то время с этим было строго. Но все же Володя предложил мне перезвонить на следующее утро. Так я и сделал. Но услышал в ответ: «Ничего, к сожалению, не получилось. Извини…» Он связывался с Павловым Сергеем Павловичем, который был ответственным, что ли, за нашу команду, и получил отрицательный ответ. Впрочем, Володя воспринял это спокойно: «Что ж теперь делать! Ладно, пустяки!»

Больше в Канаде мы не общались…»

Между тем на одной из вечеринок с друзьями своей жены Высоцкий впервые пробует марихуану. Вот как об этом вспоминает М. Влади:

«Наши хозяева протягивают нам сигарету, мы сомневаемся, но друзья уверяют нас, что это совсем не противно и что особенно приятно после нескольких затяжек послушать музыку. Мы курим по очереди, ты вздыхаешь от удовольствия, мы слушаем музыку, я различаю каждый инструмент — впечатление такое, что весь оркестр играет у меня в голове. Но очень скоро я не могу больше бороться с усталостью и засыпаю. Последнее, что я вижу, — это твое удовлетворенное лицо…»

В той же Канаде Высоцкий записывает диск-гигант, да не у кого-нибудь, а у самого Андре Перри — волшебника звука, считавшегося лучшим ухом американского континента. У него в студии самое сложное оборудование, какое только есть, особенно потрясающе выглядит звукооператорский пульт с восемнадцатью дорожками. В оркестре собраны самые лучшие музыканты. Под их аккомпанемент Высоцкий записывает свои лучшие песни: «Спасите наши души», «Прерванный полет», «Погоню», «Купола», «Охоту на волков» и др. Большую часть этих песен Высоцкий не имел возможности записать на родине, поскольку даже в эстрадных обработках они не теряли своей социально-политической злободневности. Именно этим, собственно, и объяснялось то, что фирме грамзаписи «Мелодия» было запрещено записывать у себя Высоцкого, хотя совсем недавно (каких-нибудь два-три года назад) дорога туда ему была открыта. Поэтому вполне объяснимо желание артиста записать свои песни под оркестр хотя бы на чужбине. Причем тамошние оранжировки сильно отличались от прежних, советских. Если последние были решены в мягкой стилистике (за что и были нелюбимы многими либералами), то французские — в жесткой. Делалось это намеренно: во- первых, чтобы обнажить нерв песен, во-вторых — чтобы как можно дальше дистанцироваться от советских оранжировок.

В те же дни с Высоцким произошла одна неприятная история. Как-то вечером вместе с женой и приятелем Бабеком Серушем (богатый и влиятельный иранец, живущий в СССР, он записал несколько бобин