создавал опасность не только для себя, но и для окружающих. Об одном из таких случаев рассказывает фотограф Валерий Плотников:

«Неожиданно утром мне позвонил Володя. Странно, что он решил звонить мне в девять часов: „Приезжай ко мне на Малую Грузинскую!“ — „А что стряслось?“ — „Приезжай быстро, ты мне нужен!“

Ну, хорошо, приезжаю и вижу, что в квартире дым коромыслом, причем, судя по лицам бойцов, все продолжается еще со вчерашнего вечера. Пьют, как говорится, по-черному. Володя откуда-то достает полный стакан коньяка: «Он твой! Только ни Володарскому, ни кому другому не давай!» Я в растерянности, он прекрасно знал, что я человек непьющий, да еще за рулем, и, по всему выходило, доверил мне этот стакан охранять. А в ту пору спиртное в магазинах начинали продавать с одиннадцати утра, и то — вино и шампанское, а водку и коньяк — после двух часов. До одиннадцати часов страна просто погибала и страдала! Выручали вездесущие таксисты, у которых можно было достать бутылочку по двойному тарифу, но и таксистов время от времени так прижимали, что они предпочитали не связываться с рисковым бизнесом.

В общем, передвигаюсь я по Володиной квартире со стаканом, делая вид, что пью. За мной по пятам ходят Володарский и другие, у кого спиртное кончилось. Но я охраняю стакан. Через какое-то время подходит Володя и выпивает этот стакан, при том что всю ночь и предыдущий вечер он держался. Но вот сорвался! А что для него стакан — надо еще! А где достать? Володарский говорит, что в бассейне «Москва» (он располагался там, где сейчас воздвигнут храм Христа Спасителя), у банщика, всегда имеется заначка. Все садимся в машины и в десять утра наносим визит банщику. Тот клянется, что у него ничего нет.

Десять ноль-ноль. До открытия целый час! Эдик Володарский уговаривает банщика: «Сто рублей! Двести!» (200 рублей тогдашних примерно равны нынешним 500 долларам). Банщик мчится к какому-то своему знакомому, и вожделенный коньяк находится. В конце концов я уезжаю на съемку, а вечером вновь встречаю Володю со товарищи на квартире у Славы Говорухина. Компания уже никакая. Та самая стадия, когда человек пьет, а в него уже не лезет.

Я пытаюсь достучаться до Володарского: «Эдик, ну прекрати насиловать свой организм, у тебя же в горло не идет!» А он мне: «Чистоплюй! Тебе этого не понять!»

Затем Володя повез Володарского домой на своем небольшом «БМВ». Оба никакие! А Володя гнал по Кутузовскому под двести. Жал на газ, и ему мерещилось, что за ним организована погоня, хотя никаких милицейских машин видно не было.

Я никак не мог понять: какой смысл в заглатывании алкоголя, который даже не идет в тебя? А они мне объясняли: «Это как воздух! Ну попробуй закрыть себе нос и не дышать пять минут!»

Короче, в действие был запущен какой-то чудовищный механизм, который нам, простым людям, не объяснить, не понять. Единственное, что я могу понять: когда ты не можешь заснуть ночью, все время молоточки в мозгу, а ты просто хочешь на какое-то время отключиться, стать нормальным человеком. Черти, образы, рифмы, останьте! Они же преследовали Володю. А выпил, и вроде отстали.

Володя прекрасно понимал, что на все уже нет сил. Жизнь предлагала: «Твори, живи!», — а жить нечем. Наверное, нет ничего страшнее такой ситуации…»

И вновь вернемся к хронике событий весны 76-го.

20 мая Высоцкий играет в «Вишневом саде», 21-го — в «Гамлете», 23-го — в «Жизни Галилея», 29-го — снова в «Гамлете».

В эти же дни кинорежиссер, патриарх советского приключенческого кино Владимир Вайншток (создатель таких лент, как «Дети капитана Гранта», 1936; «Остров сокровищ», 1938; «Всадник без головы», 1973 и др.) на Киностудии имени Горького готовился к съемкам своего очередного фильма — «вестерна по-советски» по рассказам Брета Гарта «Вооружен и очень опасен». Подготовительный период начался 30 марта, и за это время были найдены актеры на основные роли, подобрана натура, утверждена смета. Найден был и композитор — Георгий Фиртич, который однажды уже отметился на ниве «рашен вестерна», написав прекрасную музыку к комедии Леонида Гайдая «Деловые люди» (1963). А вот слова к песням в «Вооруженном» было предложено написать Владимиру Высоцкому. И он с радостью согласился. Так на свет родились семь песен: «Живет живучий парень Барри», «Запоминайте: приметы — это суета», «Не грусти! Забудь за дверью грусть», «Расскажи, дорогой, что случилось с тобой», «Вооружен и очень опасен», «Живу я в лучшем из миров…» и уже упоминавшаяся «Это вовсе не френч канкан…»

Отметим, что это был второй фильм Высоцкого как автора песен на американскую тему. Первым был «Бегство мистера Мак-Кинли». Правда, там речь шла о реалиях современной Америки, а в «Вооруженном и очень опасном» — о временах столетней давности, о Диком Западе. Однако, учитывая общую критическую направленность творчества нашего героя, легко было предположить, что он и здесь не упустит возможности поиздеваться над советским режимом. Но вышло иначе.

Видимо, обжегшись на «Мак-Кинли», он решил умерить свою злость и написал по большей части аполитичные песни, вставив в них легкие «фиги» из разряда социальных. Типа: «все богатство души — нынче стоит гроши — меньше глины и грязи в реке» («Расскажи, дорогой»), «пока в стране законов нет, то только на себя надежда» («Живучий парень») и т. д. Единственным исключением была уже упоминавшаяся выше песня «Это вовсе не френч канкан…», где Высоцкий зашифровал куплю-продажу режимом творческой интеллигенции и народа за «нефтяные деньги» («все течет, изменяется, бьет — не плачь! — кто в фонтане купается — тот богач»).

Режим все эти намеки Высоцкого расшифрует правильно и из семи его песен в фильме оставит только три, причем две войдут туда полностью («Не грусти» и «Вооружен и очень опасен») и одна с сокращениями («Расскажи, дорогой»). Все остальные (в том числе «Это вовсе не френч канкан…») будут из фильма исключены.

6 июня Высоцкий дает несколько концертов в Калинине: в Политехническом институте, университете и Академии ПВО. Вспоминает А. Гордиенко (в то время — ответственный секретарь областного общества «Знание», от которого выступал Высоцкий):

«Помню, уже опаздывали на следующее выступление в Академии ПВО. Я говорю Высоцкому: „Володя, давай заканчивай, нас ведь ждут в Академии, там маршалы, генералы…“ Он зло посмотрел на меня и сказал: „А чем твои маршалы и генералы лучше студентов? Сказал — буду выступать час тридцать — и все…“

Помню, после выступления в Академии ПВО Высоцкий все смеялся над одним капитаном, который все оглядывался на Зимина, начальника Академии в те годы. «Он, бедный, чуть шею себе не свернул. Все оглядывался на маршала, когда тот будет хлопать», — смеялся Владимир Семенович…»

10 июня Высоцкий играет в «Гамлете».

В эти же дни в Москве находилась его бывшая первая жена (они поженились в конце 50-х) Иза Жукова. В столицу она приехала из Нижнего Тагила на 60-летие отца Высоцкого Семена Владимировича, которое выпадало на 17 июня. Жила Иза на квартире своей подруги Надежды Сталиной (дочери Светланы Аллилуевой) на Малой Тульской. Примерно в начале июня подруги уехали из столицы, перебравшись на дачу Надежды в Жуковке. Там практически каждый день собиралась шумная компания: молодые люди круглосуточно пили чай, водку, спорили на разные темы, веселились. В один из таких холодных дней (а июнь в том году выпал дождливый и стылый) Иза позвонила Семену Владимировичу, чтобы поинтересоваться, когда будет справляться юбилей. А тот внезапно огорошил ее новостью, что через пару дней в Москву возращается Высоцкий. «Жди звонка», — предупредил Семен Владимирович.

Высоцкий позвонил 11 июня. Несмотря на то что с бывшей женой они не общались вот уже несколько лет, разговаривали так, будто расстались только вчера. Высоцкий называл Изу как и прежде — Волчонком. В конце разговора сообщил, что завтра утром он будет играть Гамлета. «Приедешь?»