— Я уверен, что он хочет только помочь вам.

— Да неужели? А вот я совсем в этом не уверен, мать твою, совсем не уверен.

— Что вы хотите этим сказать? Думаете, он заинтересован в Рябиновом доме, в завещании вашей матушки?

Говард изумленно взглянул на меня. Его крупное лицо обладало способностью отражать все его эмоции: гнев, удивление, изумление, причем все так живо, как у героев мультиков.

— Откуда вы знаете про завещание?

— Он из-за него приезжал сюда вчера утром. Он думал, что вы хотите, чтобы я шпионил за Джессикой, нарыл бы что-нибудь на нее, чтобы она не запрашивала слишком много при разводе. Я сказал ему правду. Про завещание я ничего не знал.

— Рябиновый дом достается мне. И знаете, я бы этого не хотел. Сандра ведет себя очень тактично, но я-то знаю, что бы я чувствовал, если бы дом достался ей.

— Тогда почему бы вам самому его не поделить?

— Знаете, может быть, я так и поступлю. Ведь во скольких домах вы можете жить?

— У Джессики имелись какие-нибудь планы на дом?

— Она считала, что его лучше снести совсем, построить здесь жилые дома, в том числе многоквартирные. В этом климате можно было бы заработать целое состояние.

— А Сандра возражала?

— Мы все знаем, что она хочет построить четвертую башню. Это ее мечта. И для нее есть только одно место — то, где сейчас стоит этот дом. Мне же не хотелось лезть в эти дела. Если честно, я ни в какие обсуждения не вдавался. — Говард неожиданно повернулся ко мне. — Послушайте, я их не убивал, ясно? Дэвида Брэди и Джессику. Я не убивал ни того ни другую. Не могу сказать, что не хотелось. Даже могу добавить, что не знаю, как бы поступил, если бы застал их вместе. Но кто-то добрался до них раньше. Клянусь, это правда.

— Расскажите мне, что случилось. Вы рванули из клиники как сумасшедший.

— Кто-то позвонил мне…

— Мужчина, женщина?

— Не могу сказать. Низкий голос, но не слишком. Странный.

— Как будто звонивший не хотел, чтобы его узнали?

— Возможно. По правде говоря, то, что было сказано, заставило меня напрочь выкинуть из головы, как это было сказано.

— Так и что вы услышали?

— «Твоя жена спит с Дэвидом Брэди. Она сейчас в его квартире».

— И что вы сделали?

— То, что и предполагалось, я так думаю. Кто-то обвел меня вокруг пальца как последнего идиота…

— Что вы сделали?

— Сел в машину. Рванул к дому Брэди. Поднялся на лифте. И увидел его — мозги на полу, громадный гребаный нож торчит из груди.

— И что вы сделали?

Говард шумно вздохнул, напомнив мне спящую лошадь в тихую ночь.

— Ничего. Расстроился. Сбежал. А затем… все как я уже вам рассказывал. Бродил по лесу в Каслхилле. Потом вернулся в Рябиновый дом.

— И вы не беспокоились о безопасности Джессики? Не позвонили, не узнали, все ли у нее в порядке?

— Я должен был. Не знаю, почему я этого не сделал. Знаете, запаниковал. Не мог ясно думать.

— Но человек, который вам звонил, ведь явно пытался вас подставить?

— Похоже на то.

— Как вы думаете, кто убил Дэвида Брэди?

— Не знаю. Теперь я знаю, какое дело он затеял с Эмили. Мне кажется, я мог бы его сам убить.

— Эмили не могла это сделать?

Говард покачал головой:

— Не та девочка, которую я знаю.

Но, как начало выясняться, тут могли быть самые разные варианты.

— Кто убил вашу жену, Шейн?

— Я не знаю. Я не знаю.

Мы дошли до разукрашенного пруда. Я посмотрел на вделанные в бортики камни.

— Вы что-нибудь знаете об этих камнях? — спросил я. — Кровавых камнях?

— А, это просто дерьмо, стекляшки. Сандра их туда вставила.

— Сандра? Не Джессика?

— Нет. Правда, Джессика не хотела оставаться на ночь в клинике, после того как мы поженились. Говорила, ей там не по себе. Она настояла на новом доме.

— Так этот сад…

— Когда я открыл клинику, Сандра сделала этот пруд. Пожалуй, это было в середине восьмидесятых, после того как старик умер. Сказала, что это своего рода мемориал.

— Кому?

— Старику, наверное. По правде? Я играл в регби и старался расширить практику, завлечь пациентов. У меня не было времени для беспокойства. Иными словами, плевал я на все это.

— А камни?

— Я же уже говорил. Какая-то абракадабра Нового времени. Сандра всем этим очень увлекалась. Такое время было, все как помешались: исцеляющие кристаллы, ароматерапия и прочая дребедень. Жуткое дерьмо. Когда человек сидит в кресле, женщина, разумеется, иногда приходится болтать про целительные свойства того или иного натурального камня или зелья, как они здорово кому-то помогли, но старая местная анестезия все еще самое лучшее, если она не хочет свалиться без сознания от гребаной боли.

— Сандра рассказала мне, что Джессику в детстве изнасиловали. И Эмили носит на пальцах кольца с этими камнями. Предполагается, что они могут сделать того, кто их носит, невидимым. Такое часто говорят люди, подвергшиеся насилию: или они ощущали себя невидимыми, как будто все происходит не с ними, или им хочется, чтобы они могли так думать.

Лицо Шейна полностью изменилось: стремительно краснеющее, оно превратилось в агрессивную маску, глаза выкатились, как будто он в схватке собирался метнуть мяч. Я насторожился, но продолжал говорить.

— Что вы имеете в виду?

— Я ни в чем вас не обвиняю. Я спрашиваю: явное отсутствие всякого сексуального стыда, охотные эксгибиционистские отношения с Дэвидом Брэди, равнодушный секс с двоюродным братом, нестабильное эмоциональное и психологическое состояние вашей дочери могут свидетельствовать, что в детстве ее тоже подвергли насилию. Это так?

Шейн Говард двинулся на меня медленно, свирепо, но без всякой стратегии. Руки вытянуты, пытаются дотянуться до моей головы. Я нырнул и, схватив его левую руку у локтя, резко завел ее за спину и вверх, причем быстро и сильно. Он грохнулся на колени и попытался закричать, но не смог, так ему было больно. Еще немного, и я сломал бы ему руку.

— Я уже этим делом сыт по горло: мне закатили пощечину, кусали, били по морде пистолетом, — и все потому, что я пытался помочь вам и вашей проклятой семейке! Так что не рассчитывайте снова до меня добраться, потому что вы слишком медлительны, стары и я вас сделаю, поняли? Вы поняли?

Он пробормотал что-то утвердительное.

— Так, начнем сначала. Будете отвечать на мои вопросы?

Он кивнул. Я отпустил его руку и оттолкнул. Он почти пробежал до крайней рябины и повис на ней, стряхнув с нее град кроваво-красных ягод, посыпавшихся через холодный влажный воздух, потом повернулся, наклонив голову и разминая плечо. Я посмотрел на дом и увидел Денниса Финнегана, смотревшего на нас в окно верхнего этажа; мы на мгновение встретились взглядами, и затем он исчез, как