шумного Бомбея. Сзади и спереди шли машины сопровождения, и Дина знала, что в каждой по четыре человека с автоматами. И еще у дома оставалось несколько легковушек.

Рус оставался молчалив и задумчив. Девушка не тревожила вопросами: знала, что это только ухудшит настроение монаха.

Пиренеи-невысокие горы, но и они имеют свои жуткие, мрачные тайные места. Есть гора и за три тысячи метров, а уж за две тысячи так и несколько. Непроходимость некоторых районов, их удаленность от главных магистралей и железных дорог делают места малопривлекательными, труднодоступными, неинтересными даже для любопытных детей. Во времена арабского нашествия и сопротивления им государств Западной Европы, горы послужили удобным бастионом для защиты от мусульманских походов.

Позже, когда военное искусство и вооружение стран раннефеодального средневековья начало превосходить лучшие образцы оружия арабского востока, иноверцев начали потихоньку вытеснять сначала из Пиренеев, а потом и из всего одноименного полуострова. Но на удобной природной преграде от будущих нашествий строили крепости, замки, укрепление монастыри. Особенно позаботилась об этом церковь, и, в частности, иезуитская община. Во славу смиренного Христа и несмиренного христова воинства строила она здесь мощные долговременные оборонительные монастыри, прозорливо готовясь не только к отпору иной веры, но и к утверждению власти ватиканской в этих, богом указанных местах.

Монастыри встраивались, врубались прямо в скальные горы. Вырубались породы, строились огромные подземелья, галереи, потайные ходы, убежища, иногда целые подземные монастыри со всеми атрибутами церковного и монашеского уклада. Сохранились они и по наши благочестивые дни. Кое-какие-в полуразрушенном и заброшенном состоянии; а кое-какие, вроде бы и в полуразрушенном, но внутри в цветущем, для монашеского бытия, здравии.

Вот в таком, одном из них, и восседал с довольной, но прибоязненной осанкой господин Динстон. Длинная темная, со стойким запашком сырой плесени мрачная зала ничем со стороны не освещалась.

Серый, грязноватый гранит в потемках вообще казался черным и полностью сливался с темнотой помещения. Длинный, очень длинный и узкий стол, у одного конца которого находился полковник, освещался двумя большими восковыми свечами. Противоположная сторона стола не освещалась, но по теням, отбрасываемыми от колеблющего слабого света угадывалось шесть или семь фигур в капюшонах, накинутых на головы.

Динстон здесь третий раз. Первый: обряд посвящения в орден 'Иисуса Христа'-иезуитов. Его кинжал с его кровью хранится в соседней большой галерее, где этих кинжалов различных форм столько, что наверное, хватило бы на целый армейский полк. Он знал, что прямо перед ним на другом конце стола, восседают генерал ордена и почетные офицеры.

Генерал никогда не торопился начинать. Дает время подумать и сам очень основательно подбирает слова для вопросов. У полковника имелось время попробовать припомнить маршрут, которым его везли в машине к орденскому логову. Но при всем опыте кадрового разведчика это ему оказывалось не под силу. Точно он мог сказать только, что из Мадрида на машине его довезли до Сарагосы, там до УЭСКА, после Ангуэс проехали, а дальше долго по узкой дороге без названий, мимо населенных пунктов, вообще без признаков какой-либо жизни вблизи. Ни полей, ни садов. И это Европа. Кругом сухо, выжжено, уныло, жутковато и скучно.

Но Динстону это импонировало. Такая могущественная скрытная организация только в таких местах и должна иметь свои тайные штаб-квартиры.

— Рыцарь нашего братского ордена Иисуса Христа! Брат наш, — глухое эхо голоса мгновенно вернуло полковника к действительности и он, от неожиданности вздрогнув, напрягся и начал слушать глуховатую речь генерала. — Мы довольны проделанной тобой работой и тем усердием, которое проявлял ты во славу Христа и нашего братства. Ты полностью оправдал доверие почетных офицеров. В заслугу «Орден» выделяет тебе в личное пользование виллу близ города Ла-Эскала, и посвящает в ранг младших офицеров. Ты очень занятый на службе человек, поэтому сам обряд в конце нашего разговора не займет более семи минут. Теперь твоя работа из оперативной перейдет в разряд сбора информации соответствующей службе в ЦРУ и нашим интересам. Когда Америка отправит на пенсию нашего брата, ему найдется почетное место в руководящем звене «Ордена». Динстон надолго и подобострастно склонился над столом.

— Братья, великие генералы, мне стыдно принимать от вас такое награждение и слышать в свой адрес столь хвалебные слова. Я не смог приблизиться к монахам, не сумел выведать их тайны, не уничтожил отрока, русского найденыша. Мне и горько за неоконченное мной и стыдно за бессилие моей работы.

— Брат наш, верный сын нашего «Ордена», «Орден» знает, что делает. Раз решено отметить заслуги твои, значит они стоят этого.

Динстон ничего не понимал и молчал, как пешка отодвинутая могущественной рукой за край игральной доски. Голос с противоположной стороны стола учил разуму уже давно немолодого полковника.

— Монаха того не входило в наши генеральные планы убивать. Сам он никакой роли в наших интересах не играл. Вы, брат, сумели заострить на нем внимание самих монахов и отвлечь часть сил монастырей из Тибета.

Этого оказалось достаточно, чтобы наши диверсионные группы дали бой в горах южного Тибета близ города Раву. Надо сказать, буддисты и ламаисты умело расположили свои монастыри, как сторожевые крепости вокруг главной резиденции Далай-ламы и прочих их светил. Твоя работа направлялась на отвлечение главных боевых сил монахов, особенно Шао, от охранных функций. Ведь в Шао находятся полководческие умы во главе с самим Великим Чемпионом Ваном. Мы сумели их перехитрить. И не последнюю скрипку в этом слаженном оркестре сыграли, вы, наш верный брат и рыцарь. Теперь тебя заменит другой полковник из вашей же конторы ЦРУ. Ему сорок семь лет, молодой, сможет активно мутить головы монахам. Пусть они продолжают печься о своем воспитаннике. Ты, брат, должен рассказать полковнику все, что собрал интересного и полезного о монахах: их обычаях, повадках, ухватках, о слабых местах. Мы должны постепенно начать уничтожение монастырей, которые не совсем добил наш хороший друг Председатель Мао. Конечный итог наших усилий-приблизиться к святилищам их веры и уничтожить весь тот положительный потенциал земной и космической энергии, которую аккумулируют их центры. Ту энергию, — громче пояснил Великий Генерал совсем ничего не понимающему младшему брату, — которая мешает продвижению наших интересов во всем мире. Мощный вихрь положительного заряда Тибета служит сдерживающим фактором возникновения больших войн на земле. Препятствует приходу нашего братства к мировому завоеванию и вечному господству над человечеством. Здесь нас не должны останавливать никакие средства.

Война между ими и нами длится долгие десятилетия. Одно пока удается: Тибет не догадывается, кто против них выступает. В свое время незабвенный Адольф Гитлер под нашей эгидой и патронажем посылал караваны экспедиций и боевых групп в Тибет и горы Гималаев: изучать этот район и уничтожать то, что противоречило нашему учению и нашему духу. Тогда техника еще не позволяла в горах эффективно и полностью примерить лучшие огневые свойства наших автоматов и винтовок. Почти все экспедиции погибали от холода, бездорожья, отсутствия местных карт. Ну, и фанатиков монахов. Они хоть и с допотопными ружьями, но стреляли совсем неплохо. Куда-то потом исчезали в своих норах и потайных ходах. И сейчас монахи очень осторожны, сопротивляются проникновению иностранцев в эти районы. Мы предполагали, что с тех пор, — с тех давних времен призабудется прошлое, сменятся поколения, ан нет. Монахи там живут очень долго и все они хорошо помнят предвоенные и военные годы: как Первой так и Второй Мировой войн. За последние три года погибло по известным и неизвестным причинам более сотни наших людей. Никаких следов. Но нажим Адольфа позволил ему в свое время отвлечь монашеские помыслы от нужд людских: наши темные силы сумели развязать войну. Экспедиции шаг за шагом составили достоверные карты горных и тибетских районов. Сейчас нам, может быть не легче, но цель наша от этого не