— А куда они, голубчики, денутся? Только в море. На святое дело начальство обязательно выделит минимум роту карабинеров, батальон солдат, и я своих следом напущу. Здесь все по государственному и принципиально, — гордо поднял палец, посмотрел нащустой бокал, еще налил. Выпили. — Тут мы не отступим. Нельзя. В этом благородном мероприятии нет даже криминала. Все законно. Я уверен: у ваших китайцев и русских нет никаких документов и виз на проживание. Это нелегалы, контрабанда. А с нелегалами, ты знаешь, как мы разговариваем. Собакам на съедение и весь разговор. И никаких отписок, никаких делов.

— Надо дать указание постовым и оперативникам, что бы присматривались. Они где-то в бедняцких районах.

— Уважаемый сеньор Динстон, свою работу я знаю. Кроме оперативников у меня еще целая армия осведомителей. Будет сделано не хуже, чем в детективных романах.

Полковник удовлетворенно выписал чек на пять тысяч долларов.

— Это вам, сеньор Луис, за вашу непреклонную борьбу против коммунизма. Америка ценит таких, как вы. Если со временем возникнет желание перебраться в Штаты, я вам оформлю все необходимые документы.

— Премного благодарен, господин полковник. Но, пока я и здесь ценен для начальства и очень неплохо кормлюсь.

— Рад за вас, капитан, и всячески буду поддерживать вас в вашей нелегкой работе.

— Ха! Спасибо. Работа наша не пыльная, но грязная черт побери и нервная.

Довольные друг другом и сытным ужином они поднялись. Шаткой походкой, порыгивая и икая, поплелись к машине. Динстон отвез капитана домой. Этот бравый и безотказный Луис был, наверное, единственным человеком, с которым у Динстона всегда было все о'кей. Он был полностью удовлетворен беседой с капитаном и как-то ему спокойнее думалось, что на этом этапе он переиграет и Маккинроя, и монахов.

Здесь китайцы вне закона, а значит закон на его, Динстона, стороне.

Пекин. Сухо. Пыльные ветры с полупустынь Монголии.

Улица Дунсяо-мансян.

— Линь, почему так долго нет донесений от нашего доброго друга товарица Чана? Может я поторопился, выслав ему деньги и человека?

Загуляли ребятки. Гудят на все командировочные.

— Видно, пока им нечего писать.

— Еще бы. О девочках писать не будешь. Но, даже если нечего писать, надо присылать депеши что жив, здоров, не кашляю, того и вам желаю. А так, что я должен думать?

Линь болезненно сощурился в свои маленькие очки, прокашлялся в кулачок.

— Может послать ему еще пару лейтенантов?

— Еще чего?

— Латина-регион не маленький. И, наверное, не в каждом населенном пункте там имеется почта.

— Не зуди ты. Там цивилизация развита получше нашей. Это наша метрополия не в достаточном количестве имеет почтовые отделения. А в Бразилии на это счет нет проблем. Тем более, что мы там имеем неплохую агентурную сеть и посольство со всеми дипломатическими структурами. И Чану они подчиняются в той же мере, что и мне. Они в курсе всех подозрительных происшествий в районе. Не думаю, что Чан там ходит деревенским профаном и только из газет выуживает полезные сведения. Да, подзабыл: передашь ему, пусть готовит отчет по агентур ной сети.

— Это он и без нас прекрасно помнит. — А не опасно ему там волочиться таким гулящим повесой. Высчитать могут.

— За это ему платят. Полковник, как-никак.

— Без дипломатического прикрытия поехал.

— Виза у него есть. В остальном посол должен подсобить в полной мере.

— А чего он тогда с нас деньги вышибал? Посол, что, не может отсчитать, сколько нужно.

— Видно, скрывается. Именно не хочет светиться в посольстве. Есть причина значит.

— Пусть напишет.

— Не время. Да и чего писать. Забыли, какой он, Чан. Молодой монах годами бегает и не болеет. А Чан-это зверь не меньшей силы.

— Все вы успокаивать умеете. А чтобы помочь- эгоисты.

— Разведка больше требует работы в одиночку.

— Что ты мне про прошлый век рассказываешь. В одиночку только с бабами предпочтительнее. А в разведке сейчас строевой коллективизм.

Время одиночек закончилось еще до Первой мировой. А сейчас очень часто в спину стреляют, закапывают. И по радио не предупреждают. Это ты знаешь не хуже меня. Или у нас потерь не бывает в отделах? Как мне с вами трудно. Боже мой. Когда все это кончится. Когда вы серьезней начнете относиться к своим прямым обязанностям? Товарищ Линь, вы же намного старше Чана. Ладно, он авантюристичный офицер. А вы? Посылайте еще одного лейтенанта. Только толкового. И пусть Чан не своевольничает мне. Каждые три дня его донесения должны лежать на моем столе. Он там на работе, а не на гастролях. Написал на прошлой неделе ересь какую-то и думает, что мы ее здесь очень долго изучать будем. Поторопитесь Линь: самолетом через пару дней хочу весть получить. Дипломатической почтой пусть пользуется. Ей еще можно доверять. Отпиши туда, я подпишу. Кто там ответственный в министерстве иностранных дел.

— А там каждый месяц люди меняются.

— Но они же проходят через наш контроль. Что, там нельзя никому верить?

— Можно, товарищ генерал.

Наконец, после длительной и тяжелой тирады старый генерал устало улыбнулся и совсем мягко по- отечески посмотрел на офицера.

— Неужели и вы считаете, что там есть какие-то препятствия, мешающие Чану спокойнее работать?

— Чан зря наводить серьезность не будет. Что-то там его видно тревожит более, чем мы даже может себе представить.

— Кто ему может там мешать?

— Думаю, он опасается людей Динстона. Только американец знает полковника. И, если Чан засветится, американец прочно сядет ему на хвост и вряд ли что позволит Чану предпринять в Бразилии. Злопамятный янки все ему припомнит.

— Только это?

— Думаю, что только это. — А Маккинрой?

— О-о, с тем можно работать даже будучи врагами. Это человек. А Динстон — он же солдат, и все. Какие тут джентельменские отношения? Он даже как союзник опасен.

— Ну ты наговорил. Не такой уж Динстон и простофиля.

— Поэтому его Чан и опасается больше всех.

— Ты меня изрядно запугиваешь этими словами.

— Но оно так и есть. Если бы я находился в Латине, то более всего опасался бы именно Динстона. Никому из нас он не простит свое фиаско в Китае.

— Нет, нет, — замахал генерал руками. — Ступай. Делай все, что я сказал, только быстро. Посылай спецотделение в посольство под командование Чана. И пусть, если потребует обстановка, вступает с Динстоном даже в вооруженную схватку. Я жду от него теперь самых подробных донесений. Беги, работай.

Линь удовлетворенно кивнул головой, отдал честь престарелому, но доброму шефу, и тихо-тихо, как привидение исчез из кабинета.