Иные мерцают, подобно звезде или ртути, И царственный облик они придают Читракуте. Оленей, медведей не счесть, леопардов пятнистых И ярких пернатых, ютящихся в дебрях тенистых. Богата гора Читракута анко́лой[205] пахучей, Кунжутом, бамбуком, жасмином и тыквой ползучей, Ююбой и манго, эбеновым деревом, хлебным, Ашокой, цитронами, ва́раной[206] — древом целебным, И яблоней «бильвой», и а́саны[207] цветом лиловым, И яблоней розовоцветной, и болиголовом, Медовою ма́дхукой, вечнозеленою бхавьей,[208] — Ее упоительный сок — человеку во здравье. Блаженством и негой любовной объяты кимнары, На взгорьях тенистых играют влюбленные пары. На сучьях развесив убранство, мечи и доспехи, Резвятся четы видья-дхаров, царевна Видехи! Размытые ложа и русла речные похожи На складки слоновьей, покрытой испариной, кожи. Цветочным дыханьем насыщенный ветер ущелья Приносит прохладу и в сердце вселяет веселье. С тобою и Лакшманой здесь, луноликая дева, Мне осень встречать не однажды — без грусти и гнева. Деревьям густым, пестрокрылых пернатых приюту, Я радуюсь вместе с тобой, возлюбив Читракуту. Я взыскан двоякой наградой: и Бха́рату-брата Никто не обидел, и слово отцовское свято! Охотно ли здесь разделяешь со мною, царевна, Все то, что приятно — словесно, телесно, душевно? От царственных предков мы знаем: в леса уходящий Питается амритой, смертным бессмертье дарящей. Утесы тебя обступают кольцом прихотливым, Сверкая серебряным, желтым, пунцовым отливом. Ночами владычицу гор озаряет волшебно Огнистое зелье[209], богатое силой целебной. Иные утесы подобны дворцу или саду. Другой обособленно к небу вздымает громаду. Мне кажется, будто земля раскололась, и круто Из лона ее, возблистав, поднялась Читракута. Из листьев пунна́ги[210], бетеля, из лотосов тоже Любовникам пылким везде уготовано ложе, Находишь цветов плетеницы, плоды под кустами. Их сок освежающий выпит влюбленных устами. Водой и плодами полна Читракута сверх меры, А лотосам — равных не сыщешь в столице Куберы[211]! Свой долг выполняя, с тобою и Ла́кшманой вместе, Я счастлив, что роду Икшваку прибавится чести». Но у самого Рамы тяжело на сердце. Весть о кончине Дашаратхи, прощание с братьями, следы, оставленные ушедшим войском — все напоминает об Айодхье, о родных…
Рама решается идти дальше на юг, через густые леса…
