почти вдвое большую площадь, 218 миллионов гектаров, приходится всего 14 миллионов тонн. По сравнению с 6 миллионами тонн удобрений, произведенными в 1953 году, цифра внушительно выросла, но она мизерная с учетом реальных потребностей сельского хозяйства.

Справедливости ради отмечу, что и американцы начали отказываться от навоза и переходить на минеральные удобрения только в 1930-е годы, после того, как над Средним Западом пронеслись пыльные бури. Скорее всего, это просто совпадение с ситуацией у нас.

Однако возвращусь к нашим делам. Отец подсчитал, для того чтобы поднять урожайность зерновых на 5 центнеров с гектара сельскому хозяйству потребуется 86 миллионов тонн удобрений, а с учетом нужд свекловодов, хлопководов и других стране необходимо производить около 100 миллионов тонн удобрений в год. На строительство заводов в ближайшие четыре-пять лет придется выделять около одного миллиарда рублей в год, то есть примерно 5 процентов из общего объема строительно-монтажных работ в 20 миллиардов. Но удобрения это еще не все, надо наладить производство гербицидов, поднять его с сегодняшних 92 тысяч до миллиона тонн в год. Иначе на удобренных полях мы вырастим не пшеницу с хлопком, а сплошные сорняки. «Мы безусловно можем и должны это сделать», — пишет Хрущев и далее сравнивает расходы на производство удобрений с предполагаемыми доходами от увеличения урожая. Получается, что все окупится в два-три года.

Далее в записке отец углубляется в агрономические и технические детали, понятные только профессионалам.

30 июля 1963 года отец встретился с министром сельского хозяйства США Орвиллом Фрименом. В разговоре он с удовольствием отмечает, что связи с американскими фермерами у нас теперь хорошо наладились и тут же заводит речь минеральных удобрениях. Сейчас именно удобрения занимают все его внимание. Американский министр соглашается, в США они пришли к такому же заключению еще тридцать лет назад. Затем гость дипломатично переводит стрелки, переходит к главной цели своего визита: он хочет продать нам курятину, практически неограниченное количество птичьего мяса, столько, сколько потребуется. Американцы уже несколько лет как перешли от выращивания цыплят на фермах к крупным механизированным хозяйствам, встали на путь специализации, и теперь курятины у них в избытке.

— Когда я был ребенком, — рассказывал Фримен, — курицу мы ели только по воскресеньям и по праздникам, а сегодня в Америке куриное мясо самое дешевое. Сейчас два фунта корма дают возможность получить фунт (453,6 грамма) мяса. Мы выращиваем трех-четырех фунтовых птиц за восемь недель.

— Я по-хорошему завидую вам и желаю дальнейших успехов, — вежливо ответил отец, — но цыплят мы у вас покупать не станем, сами начинаем выращивать, а вот заводы по производству минеральных удобрений купим с охотой.

Давний принцип отца — приобретение оборудования и технологий, позволяющих наладить собственное производство, и он старается развернуть разговор в нужную ему сторону.

— Вы хотите купить только машины для производства удобрений или и удобрения тоже? — интересуется Фримен.

Его цель продать готовый продукт и тем самым поддержать своего производителя, будь то химический концерн или фермер со Среднего Запада.

— Только машины, — отец твердо знает, что ему нужно.

Сделка не состоялась, но они еще довольно долго говорили о последних достижениях сельскохозяйственной науки, достоинствах и недостатках различных типов сельскохозяйственных машин. Оба отлично разбираются в деталях, однако отец порой ставит Фримена в тупик, он знает об американских тракторах и комбайнах больше, чем сам министр.

Разговор подходит к концу, и Фримен делает последнюю попытку, предлагает продать лучшие модели машин, но в нагрузку к ним — курятину.

— Нет, — смеется отец, — птицу ешьте сами на здоровье, а вот оборудование для производства минеральных удобрений и комбикормов купим, если цена нас устроит. Деньги надо тратить с умом.

На следующий день после разговора с Фрименом, 31 июля 1963 года, отец посылает в Президиум ЦК еще одну записку, теперь об экономике села в целом. За прошедшие десять лет сделано много, но еще больше не сделано, «многие отстающие колхозы и совхозы как были отстающими, так и остались». Колхозы, преобразованные в совхозы, множат свои убытки, висят на шее государства, а производственные управления смотрят на это сквозь пальцы. Выход отец видит в подборе людей, в укреплении дисциплины и… в борьбе с личным подворьем.

«Многие рабочие и руководители совхозов увлеклись разведением личного скота. К примеру, на ферме совхоза “Добровский” Липецкой области содержится всего 1 384 коровы, а служащие совхоза содержат в личном хозяйстве 2 280, в совхозе имени Кирова, под Ташкентом, 1 570 голов крупного рогатого скота, у служащих же — 1 952 голов, и так повсеместно. Содержится этот скот за счет совхозных кормов, пасется на совхозных посевах, уничтожает совхозные хлеба. В результате совхозный скот голодает, — делает вывод отец, — его держат на половине, а то и на четверти кормовой нормы, лишь бы в отчетно- статистических отчетах выглядеть получше».

И что же он предлагает?

«Необходимо иметь реальные планы выращивания поголовья скота, с учетом возможностей каждой республики, каждой области, каждого производственного управления, каждого колхоза и совхоза в отдельности, — (что вполне разумно), но тут же добавляет: — Возьмите то количество кормов, которое растаскивают нечестные люди для содержания своего личного скота. Если их вернуть в совхоз, то можно удвоить норму кормления, резко поднять удои молока. Мы уже принимали решения по этому вопросу. Где торговля не обеспечивает людей продуктами животноводства, совхозы должны продавать мясо своим работникам.

Что же касается нетрудовых элементов в совхозах, использующих личный скот в спекулятивных целях, то здесь надо принять безотлагательные и жесткие меры, запретив спекулятивным элементам содержать скот. Необходимо пересмотреть нормы приусадебных участков — или уменьшить их, или совсем ликвидировать, и создать на их месте общественные огороды».

Дальше отец много и подробно пишет о мерах по повышению продуктивности животноводства, ссылается на опыт Германии, предлагает какие-то меры, но на эти его слова читатели в ЦК не обратили особого внимания, он все это уже говорил и раньше, а вот «безотлагательные и жесткие меры» начали предпринимать незамедлительно.

Совхозы так и не начали снабжать своих рабочих мясом и молоком, но там, как рассказывали очевидцы, повсеместно, с милицией, отбирали скот у работников, сгоняли людей с земли. Она зарастала бурьяном, до общественных огородов руки не доходили. Благие намерения отца обернулись злом людям, которых он хотел облагодетельствовать. Село не простило ему этой «инициативы» и по сей день. Не простило, несмотря на то, что угроза отца, по существу, как и в 1959 году, так и осталась угрозой. Статистика утверждает, что количество скота в подворьях колхозников и совхозников в 1963–1964 годах по сравнению с 1962 годом практически не изменилось. Так, в 1963 году в личном хозяйстве колхозников содержалось 14 миллионов 890 тысяч голов крупной и средней живности, по сравнению с 14 миллионами 667 тысячами голов, зарегистрированными в 1962 году. Такая же картина наблюдается и в совхозах: 9 миллионов 634 тысячи голов в 1963 году и 9 миллионов 209 тысяч в 1962-м. Не изменилось соотношение и в следующем, 1964 году, у колхозников поголовье личного скота чуть сократилось, до 14 миллионов 666 тысяч голов, то есть до уровня 1962 года, а у совхозников, по сравнению с 1962 годом чуть возросло, до 9 миллионов 416 тысяч голов.