брежневского застоя так и оставались нереализованной мечтой.

В 1963 году исполнилось пять лет после принятия программы предпочтительного развития химии. Отец решил объехать новостройки, он хотел убедиться, что все идет как намечено, ведь Госплан до сих пор чуть недоглядишь — норовил восстановить привычный и ему удобный приоритет металлургии, свернуть на привычную колею.

14 марта 1963 года отец в Туле, осматривает на Новомосковском химическом комбинате производство лавсана по западногерманской лицензии и химических удобрений по собственному рецепту. В Щекино ему демонстрируют процесс извлечения карбомида-аммиака из природного газа — исходного сырья для получения тех же удобрений.

На следующий день, 15 марта, отец уже в Курске, на заводе, где производят удобрения, а затем на комбинате искусственных волокон наблюдает за превращением лавсана в различные виды тканей, технические и бытовые.

16 марта он в Донбассе. На строящемся в Северодонецке Лисичанском химическом комбинате ему рассказывают о планах производства удобрений и капролактама, из него получают капрон и различные виды пластмасс.

17 марта 1963 года отец уже на Северном Кавказе, в Невиномысске на химическом комбинате, выпускающем удобрения.

Отец остался доволен. Производство химических удобрений растет, а вслед за этим, года через два- три, возрастут урожаи, зерновая проблема разрешится, наступит изобилие. По возвращении в Москву отец подробно делится своими впечатлениями на заседании Президиума ЦК, поручает министрам и Госплану еще раз «прошерстить» план оставшихся двух лет семилетки, все доступные ресурсы сконцентрировать на химическом направлении, в том числе за счет замедления ввода новых мощностей в черной металлургии. Увиденное им самим и рассказы заводчан подтвердили правоту академика Семенова. Век металла заканчивается, наступает век химии, мы успели, в последний момент, вскочить в набирающий скорость «поезд» мирового технического обновления. Госплановцы медлят с ответом, и 6 мая 1963 года на очередном Президиуме ЦК он возвращается к химизации производства, предлагает изыскать возможность закупить на Западе еще один завод по производству дополнительных 50 тысяч тонн лавсана, завод полимерных полиэтиленовых пленок, оборудование и технологию транзисторного производства. Госплану поручается подумать об отказе от импорта естественного и переходе на искусственный каучук, о более широком внедрении синтезированных жиров.

8 мая 1963 года на внеочередном заседании Президиума ЦК обсуждают капиталовложения на следующий год. Из общей суммы в 18 миллиардов рублей химикам выделяют 3 миллиарда, больше, чем всем другим. Оставшиеся 15 миллиардов делят в соответствии с прикидками Госплана. Особо резервируют средства на приобретение импортного оборудования. 300 миллионов рублей добавляют сельскому хозяйству, а расходы на оборону сокращают на 600 миллионов рублей.

В тот год отец не оставлял госплановцев в покое. 4 июня 1963 года на заседании Совета Министров СССР их обязывают изыскать дополнительные капиталовложения в химическую промышленность «с целью увеличения в 1964–1965 годах производства товаров народного потребления и заменителей металлов».

3 июня 1963 года отец отправляется на Волгу. В Ярославле осматривает заводы шинный и синтетического каучука, Институт мономеров, производство льняного пищевого масла на заводе «Победа рабочих» и под конец дня посещает моторный завод. 4 июня он переезжает в Углич, заскакивает на часовой завод и оставшуюся часть дня посвящает Новоярославскому нефтеперабатывающему заводу.

По возвращении в Москву 5 июня 1963 года отец делится с коллегами по Президиуму ЦК своими впечатлениями. Заводы ему понравились, но кое-что вызывает нарекания. Я решил не пересказывать его выступление.

8 январе 1963 года Игнатий Трофимович Новиков, ответственный за строительство заместитель главы Союзного Правительства через газету «Правда» заверил, что семилетку они выполнят и к 1965 году советские люди получат 15 миллионов новых квартир. Если считать, что семья новоселов, включая детей и бабушек с дедушками, в среднем состоит из пяти человек, то получалось 75 миллионов, почти треть населения страны. И это только в городах, если учесть селян, то почти половине жителей СССР предстояло готовиться к переезду.

По мнению Госстроя, смена поколений в домостроении: планировки, этажности, технологии изготовления, внешнего вида должна происходить каждые пять-семь лет, то есть пришло время определиться, решать, что и как строить после 1965 года.

9 февраля 1963 года Хрущев, вместе с другими руководителями страны, на ВДНХ в павильоне «Строительство» заслушивает доклад главного архитектора города о ходе реконструкции Москвы. Посохин рассказывает о завершающихся работах на Новом Арбате, особо останавливается на подсмотренной в Швеции новой планировке жилья, в четырех 26-этажных высотных домах-книжках в качестве эксперимента квартиры сделают двухуровневыми: внизу — гостиная, а наверху — спальня или спальни. Отец соглашается, голод на жилье мы сбили, можно подумать о комфорте. Со шведским опытом он знаком, читал отчет делегации строителей и архитекторов, в конце 1962 года посетивших Скандинавию, Англию и Францию, смотрел снятый ими фильм. Там тоже в строительстве массового дешевого жилья используют сборный железобетон, не в таких масштабах, как у нас, но и потребности у них иные. Вот только качество шведского сборного дома не чета нашему. За месяц до посещения выставки, 9 января 1963 года на заседании Президиума ЦК при рассмотрении пункта первого повестки дня «Об улучшении организации планирования и развития народного хозяйства СССР» отец сетовал, что «у шведов и французов следует поучиться замоноличиванию арматуры, стыков и углов», аккуратности подгонки панелей друг к другу. Напомню: щели между панелями, вызванные несоблюдением на заводах по производству ЖБИ заданных в проекте размеров, мучили строителей, а особенно новоселов с первых дней перехода на сборный железобетон.

«В этом отношении мы им уступаем, — продолжал отец. — Качество заводского изготовления панелей у шведов и у французов очень высокое. Мы тоже кое-то делаем, но у них фирма не допускает никаких подгонок по месту, все делается на заводе».

Однако вернемся на Выставку достижений. Сразу после Посохина скульптор Евгений Викторович Вучетич рассказал о будущем мемориале на Поклонной горе в честь победы в Отечественной войне. Он предлагал соорудить там нечто похожее на уже строящийся по его проекту комплекс на Мамаевом кургане в Волгограде — та же Родина-мать, те же барельефы героев-воинов. Отцу замысел скульптора приходится по душе, но высказать одобрение он не торопится. Отдать должное павшим и в битве на Волге (так тогда называли Сталинградскую битву) наш долг, но мемориал стоит немалых денег. И вот теперь еще одно дорогостоящее сооружение в Москве. Отец спрашивает, во сколько оно обойдется. Вучетич мнется, о затратах он не задумывался. На выручку приходит Посохин, называет какую-то цифру, явно взятую с потолка, но звучащую реально. Он человек многоопытный и знает, что чего стоит. Отец кивает головой и тут же вслух прикидывает, какое количество жилья, сколько квадратных метров придется принести в жертву новому мемориалу. В бюджете лишних денег нет и не предвидится. Отец долго молчит, за его спиной переговариваются члены Президиума, им проект нравится, и они готовы его утвердить. Наконец отец жмет руку Вучетичу, благодарит за доставленное удовольствие, просит продолжить проектирование, а вот решение о том, когда приступать к строительству, они примут позже. Вучетич явно расстроен, он рассчитывал не просто на одобрение, а на открытие финансирования, ожидал команды начать рыть котлованы под фундаменты. Теперь же все повисало в неопределенности. После этих слов Хрущева никто уже не возьмет на себя ответственности.