стали называться villes или vills. Но главными силами в этом процессе были промышленность (ремесла) и торговля, которые создавали - в первую очередь в равнинной части Западной Европы, а также возле больших дорог и рек - промышленные поселки, склады, рынки, стоянки ( portus ), которые привлекали к себе население и становились началом более крупных городов. У таких поселений еще не было особого имени, в разных странах их называли urbes, curtes, oppida, castra, burgs, burchs, и такими же неясными были еще их характеристики.

Разница в скорости возрождения городской жизни в точности соответствует глубинным различиям между западными странами в возрождении промышленности и торговли. В кельтских округах, где господствовали пастушеский уклад жизни и примитивная экономика, не было городов, и даже торговля играла там такую малую роль, что в Уэльсе рыночное право появилось только перед англо-нормандским завоеванием. В англосаксонской Англии было лишь большое количество укрепленных поселков ( burghs ) и очень мало мест торговли ( ports ). Самые многолюдные английские города Лондон и Уинчестер (Винчестер) насчитывали не больше 8 тысяч жителей, а общее количество городских жителей в 1060 г. было равно всего 166 тысячам (в том числе от 11 до 25 тысяч свободных горожан) из 1 миллиона 500 тысяч населения. В Северной и Центральной Германии многочисленные крепости ( burgs ) и королевские города ( urbes regiae ), основанные в IX и X вв., были лишь ненамного крупнее обычных укрепленных усадеб, и жили в них крестьяне-солдаты ( milites agrarii ). Поселения, возникшие вокруг монастырей и мест жительства епископов, - такие, как Бремен, Гамбург и Магдебург, - были еще очень малы. Городская жизнь развивалась главным образом там же, где она пустила корни в германскую почву при римлянах, - в землях, через которые протекают Шельда, Маас, Мозель и Рейн. Здесь в IX и X вв. выросли Гент, Камбре, Льеж, Маастрихт, Ахен, Трир, Мец, который был столицей Австразии, Кельн, Майнц, Вормс, Шпайер, Базель и «многолюдный» Страсбург. Этот край был самой богатой и активной частью империи Каролингов. Городское возрождение здесь так же, как на Майне и Дунае, было связано с возрождением коммерции.

На пересечении рек с дорогами, идущими с Альп, с Востока и из Центральной Европы, выросли Вюрцбург, Аугсбург, Пассау и Ратисбона (Регенсбург. - Пер. ); это были «места встречи купцов и производителей товара», если верить писателю, посетившему их в 887 г. В Галлии тоже на главных торговых путях были построены заново города Туль, Верден, Аррас, Суасон, Париж, Реймс, Лион, Вьен, Орлеан, Тур, Пуатье и Тулуза. В вестготской Испании процветали Сарагоса, Картахена, Валенсия, Кадис, Севилья и в первую очередь Толедо, поразивший своим великолепием арабских завоевателей. Но быстрее всего города возрождались на полной жизни и движения родине античных городов - в Италии, где они возникали возле крепостей, рядом с местами ярмарок ( mercata ) или еженедельных рынков ( fora ), в окрестностях ( suburbia ) монастырей и на местах римских городов. Первое место среди этих восстановленных городов занимал Милан, в их число входили Верона, Падуя, Модена, Болонья и Пиза, а рядом с ними вырастали новые центры - например, Феррара и Павия.

Но, несмотря на все это, городская жизнь оставалась слабой, даже в Италии, потому что вся подлинная политическая, общественная и экономическая деятельность в то время была сосредоточена в крупных сельских имениях. Вот почему лишь очень малая часть населения жила в городах, население которых в X в. насчитывало в среднем от тысячи до 1500 человек, и самые многолюдные из которых во Франции и Германии насчитывали всего от 7 до 8 тысяч жителей (в это же время население многих городов на Руси было существенно большим. - Ред. ). Город, который в давние времена был тесно связан с сельской местностью в единый округ ( civitas ), теперь существовал сам по себе. Такая жизнь была прозябанием, город был похож на большую деревню и от этого, если был старинным и римским, выглядел словно карлик в доспехах великана. Город стал и жить по-сельски: между его домами располагались сады, виноградники и пашни. От деревни его отличало лишь то, что у города были крепостные стены с воротами и башнями (в Милане их было 310) и что внутри его стояли дворцы- крепости или старинные римские здания, превращенные в крепости, и многочисленные церкви, а рядом лежали разбросанные по земле развалины античных памятников. Вдоль извилистых улиц, которые были каменистыми, грязными или пыльными, стояли деревянные или глинобитные дома под соломенными крышами - темные и дымные жилища без труб и без окон. В пригородах жили жалкие и несчастные люди - ремесленники и мелкие торговцы. Их жизнь была монотонной и мрачной.

В этих городах не было ни политического, ни законодательного единства. Административную и судебную власть, а также функции контроля над экономикой оспаривали один у другого могущественные соперники - высшие должностные лица, графы, герцоги или судьи, управлявшие городом из крепости ( castrum ), или же епископы - хозяева города, если он был центром религиозной жизни, или даже владельцы замков или иные феодалы, имевшие здесь укрепленные дворцы или башни. Автономные римские органы власти, суды и советы перестали существовать. Лишь в немногих центрах были организованы, под контролем представителей верховной власти, собрания знатных людей, землевладельцев или свободных жителей-мужчин ( vicini, ahrimanns ), которые участвовали в управлении городом. Однако большинство жителей такого города - ремесленники, купцы, садоводы, земледельцы - практически не отличались по своему положению от своих деревенских соседей. Они так же, как сельские жители, были превращены в вилланов или крепостных и должны были выполнять те же повинности. Так аграрная экономика душила экономическую жизнь городов или своими законами не давала ей набраться сил.

Как раз в то время, когда на Западе началось экономическое возрождение, произошел новый кризис, который остановил этот процесс и едва не уничтожил рожденную в таких муках новую цивилизацию. Скандинавские пираты - норманны - возобновили злое дело прежних германцев и продолжали его в течение почти 100 лет (с 830 по 911 г.) - убивали или обращали в рабство местных жителей, сжигали города, грабили и разоряли земли христианской Германии, Нидерландов, Западной Франции, Шотландии, Ирландии и Англии. На востоке мадьяры - родичи гуннов и аваров (мадьяры-венгры другого происхождения, нежели тюрки, авары и гунны (ядро гуннов тюркское, позже конгломерат племен). Ближайшие родичи венгров - ханты и манси, из Зауралья венгры и пришли. - Ред. ) - опустошали земли по Дунаю, Центральную Европу, Северную Италию и восток Франции. На юге сарацины - так называли берберских и арабских пиратов - совершали грабительские набеги на острова и побережье Италии, а также на Прованс и французскую область Дофине. Но в этот раз они столкнулись с организованным сопротивлением. Новое сословие феодальных воинов стало мощной стеной на пути последнего варварского вторжения. В X в. скандинавы были обращены в христианство и основали постоянные поселения во Фризии, на севере Шотландии и в северной части Англии, в Нидерландах и (в 911 г.) во французской провинции Нейстрия, где они стали защитниками христианской цивилизации. Мадьяры (венгры), которых остановил Оттон I (912-973; германский король в 936-973 гг., с 962 г. - император Священной Римской империи; в 955 г. разбил венгров на реке Лех. - Ред. ), образовали христианское королевство в Венгрии. Сарацины были отброшены на острова. К концу 950-х гг. новая опасность была в основном устранена. Почти везде - за исключением Ирландии и Шотландии, которые вернулись к варварству, - новая родившаяся на Западе цивилизация была спасена, и началась эпоха феодализма.

Чтобы возникло это новое общество, потребовалось 600 лет тяжелых усилий. Казалось, что катастрофа, вызванная падением Западной Римской империи, непоправима: гибель империи отбросила человечество (Западную Европу. - Ред. ) назад к худшим временам его истории, уничтожила все виды производства, возродила рабство, заменила порядок анархией, а богатство бедностью и отдала мир на милость грубой силы варваров. Но, к счастью, на Востоке Восточная Римская империя смогла остановить возврат к прошлому и разрушение всего и вся. Она доказала своим примером, что, если бы не вторжения, и на Западе была бы возможна нормальная эволюция, из римских учреждений мог бы возникнуть новый порядок, родившийся в недрах самой античной культуры. Эта империя первая остановила продвижение вторгшихся захватчиков, в течение восьми столетий сохраняла на своей территории сильную государственную власть и под ее охраной уберегла от гибели полученную в наследство блестящую цивилизацию, единственной хранительницей которой оставалась. Она снова освоила заброшенные сельскохозяйственные земли и возродила сельскохозяйственное производство. Она не смогла предотвратить