несмотря на обитание в прошлом на разных полюсах политического спектра, Смит и Браун осознали, что их мировоззрения начинают приходить к общему знаменателю. После короткого обсуждения стало очевидно, что они находятся на грани перехода к так называемому “третьему пути – над капитализмом и коммунизмом”.

– Троцкизм исторически дискредитирован, – откровенно признавался Мартин своему новому другу. – Я был идиотом, полагая, что смогу въехать во власть верхом на мертвой лошади. То, что ты мне рассказал, очень логично. Ясно, что я должен искать поддержки среди тех, кто в марксизме называется люмпен- пролетариатом. Однако если я буду это делать с левых позиций, то меня неизбежно зацепит Союз Нигилистов, который обязательно распустит слухи о том, что я троцкист, переодетый в либертарианские одежды. Только приняв полнокровную национал-социалистическую программу, я буду в состоянии отлучить массы от их пристрастия к опасной ереси безродного космополитства. Нигилисты – это всего лишь одураченные марионетки, которых водят за нос вожди мирового заговора.

– Ты прав! – подтявкивал Дэйв. – Их дергают за ниточки коварные первосвященники безродного хазарского племени!

– Родина у них есть! – Смит сказал это так, словно слова выплевывал каждое слово. – Я на протяжении многих лет полагался на финансирование из мусульманских источников. И единственной причиной, почему я получал эти деньги, была моя сильная антисионистская направленность, моя тотальная, как теоретическая, так и практическая оппозиция бандитскому государству Израиль! Сейчас, когда необходимость заставляет меня принять просвещенный антисемитизм антикапиталистических крайне правых, я на все сто уверен, что получу финансовую поддержку, необходимую новой партии. Хотя моя оппозиция ростовщичеству муллам понравится, нам нужно осознавать, что, на самом деле, им наплевать на политическую идеологию, потому что они управляют теократическими государствами. Они заинтересованы только в том, чтобы мы яростно атаковали хазар!

– Не забывай, – вставил Браун, – что нам надо разобраться еще и с Индустриальной Лигой. Если мы хотим получить поддержку масс, то должны предостеречь людей от эксплуатации картелями и монополиями. Массы хотят сильного корпоративного правительства, дабы они могли реализовывать свою свободу и индивидуальность в Государстве и через него.

– На эту тему даже не переживай, – заверил Мартин своего товарища. – Дни моих риторических атак на такие абстрактные категории, как империализм, закончились. И сейчас, когда я увидел свои ошибки, я исполнен решимости разобраться с хазарами. Я думаю, что мы сойдемся на том, что обеспечение конкуренции на рынке – вещь хорошая, в то время как финансовый капитал является порождением анти- расы. Ростовщичество – неотъемлемая часть мирового заговора, поставившего целью уничтожить тевтонскую кровь в ползучем хаосе смешанных наций.

– Принято, – пискнул Дэйв, – но не будем при этом забывать, что Индустриальная Лига является организационным центром заговора.

– Только твердая рука национал-социалистического правительства может спасти наших людей из объятий вечной дикости, – Смит полагал, что его ораторский дар превосходит способности всех конкурентов, хотя любой бесстрастный наблюдатель расценил бы это мнение, как признак излишней самонадеянности. – Но до того как эта сила сможет захватить власть, в нашей партийной прессе должно произойти беспощадное разоблачение коварных действий Индустриальной Лиги. Как только люди узнают, что антикоммунистическая активность Лиги – всего лишь прикрытие для охраны интересов финансового капитала, они взалкают ее крови. Массы подвергаются двойной эксплуатации – как производители и как покупатели. Как только мы раскроем глаза на коррумпированную природу хазарского правления, люди выйдут на улицы, чтобы защитить свою расу и свою нацию!

– И это не все! – напыжился Дэйв. – Если я буду тебе помогать закладывать фундамент национал- социалистической партии, то позволь мне организовать вооруженные отряды для борьбы с иерархией Индустриальной Лиги!

– Разрешение получено, – торжественно согласился Мартин. – Ты можешь направить своих бойцов против Лиги, но только с тем условием, что ты будешь бороться и против Союза Нигилистов и всех остальных партий, контролируемых хазарами. Название нашему славному движению мы дадим – “Национал-Социалистическая Партия Новых Лейбористов”, и имя это будет вписано навеки в сердца людей!

– Договорились, – отбил подачу Браун, – давай этот цирк продвигать. Мы должны маршировать к первым победам Новых Лейбористов!

***

Перед тем как во второй раз просмотреть глянцевые фотографии тридцать на двадцать инспектор Ньюман протер глаза. Сомнений быть не могло – человек во главе группы скинхэдов был никто иной, как печально известный Быстрый Ник Картер. Вот это был настоящий прорыв в деле. Облавы в Хэкней дали массу подозреваемых, но никаких реальных зацепок, что, с другой стороны, проблемой отнюдь не являлось, так как люди Ньюмана были заняты фальсификацией доказательств. Тем не менее, Министерство Внутренних Дел требовало от городской полиции, чтобы та арестовала Картера. Взрыв кенотафа был преступлением против человечества, и политики требовали крови.

Хотя хорошенько попинав анархистов в уединении лондонских камер, городская полиция значительно улучшила свое моральное состояние, эта акция, не удовлетворила ни Вестминстер, ни Уайтхолл. Картер, наконец, вышел из укрытия, дела изменились к лучшему, и инспектор надеялся, что сможет предоставить своему начальству какие-нибудь результаты. Ньюман еще раз взглянул на фотографии. В сексуальном смысле Картер уже на несколько лет старше даты, указанной в надписи “реализовать до”, но другие ребята были просто мечтой содомита – свежее мясо, бугрящееся мускулами, подстриженные волосы и тугие попки, словно созданные для того, чтобы по ним шлепать. Скины выглядели свежо и молодо – как раз во вкусе инспектора.

Ньюман нажал кнопку на своем телефоне с программируемым набором. Застрекотал набираемый номер и через пару секунд прозвучал гудок. Инспектор звонил в штаб- квартиру СРГ.

– Здравствуйте, это центральный офис Спартаковской Рабочей Группы. Сейчас никто не может ответить на ваш звонок. Однако, если вы оставите ваш телефонный номер и информацию, то мы перезвоним вам, как только сможем… биииииип.

– Мартин, сукин ты сын, – загремел инспектор, – это твой любимый детектив! Я знаю, что у тебя нет секретаря, и я догадываюсь, что ты просто попросил какую-нибудь тетку-активистку наговорить эту поебень. Как бы там ни было, я звоню сообщить тебе, что объявился Быстрый Ник. Он немного похулиганил в Брайтоне. Я через час выезжаю на побережье и, если нам не повезет, то проведу там, по крайней мере, пару дней. Никому этого не говори, я не хочу, чтобы это попало в прессу. Картер не знает, что мы напали на его след. Мне кажется, у нас есть неплохие шансы арестовать его. Если тебе нужна дополнительная информация, то позвони мне позже в полицейский участок Брайтона. И не забудь мне сообщить, если ты услышишь что-нибудь от своих вояк, я знаю, что ты выставил свои “локаторы” и часто выуживаешь информацию раньше, чем мои люди что-нибудь услышат на улицах.

***

Прижав к груди последний номер Классовой Справедливости, Джордж Сандерс стоял у дверей супермаркета “Сэйнсбери” на Кинглэнд-Хай-Стрит. Он пытался внести свой вклад в строительство партии, продавая газету покупателям, которые вбегали и выбегали из супермаркета. Сандерс косился на четырех троцкистов, которые стояли в нескольких метрах справа от него. Они тоже предпринимали безуспешные попытки увеличить циркуляцию своей нереально скучной газеты.

– Боритесь с урезаниями бюджетных субсидий! – подобные вопли являются серьезным источником звукового загрязнения окружающей среды в населенном пункте Хэкней и, помимо всего прочего, могут испугать детишек. – Стройте социализм!

– Остановите ускорение! – агитировал другой. – Ударьте туда, где у боссов больное место – по кошельку!

– Чтобы я упал! – закудахтал веселый кокни. – Я стал ходить в магазин по будням, потому что по субботам эти красные сволочи всегда под ногами мешаются. Если они не придумают ничего лучшего, чем каждый день здесь дорогу блокировать, то я вообще в другом месте начну отовариваться!

– Подстригись! Проблюйся! – кричал другой местный житель троцкистам.