Одной фразы, первого предложения, которое она сказала, было достаточно, чтобы все — все прошлое, настоящее и будущее, выдуманное им для них двоих, — пошло прахом.

— Привет. Вот и Уилл с… Марком, да?

— Я Маркус, — сказал Маркус и многозначительно толкнул Уилла в бок.

— Входите. И познакомьтесь с Али.

Уилл запомнил до последней мелочи все то, что Рейчел рассказывала ему в их первую встречу. Он помнил названия книжек, которые она иллюстрировала (правда, он не был уверен, называется первая из них 'Дорога в лес' или 'Дорога в лесу', — нужно будет проверить), имя ее бывшего мужа, где он жил, что делал и так далее… Забыть имя Али, один из важнейших в мире фактов, — это казалось невообразимым. Все равно что забыть, когда Англия выиграла Кубок мира или как зовут настоящего отца Люка Скайуокера[59] — невозможно, сколько ни пытайся. А она забыла имя Маркуса — Марк, Маркус, для нее все едино, — из этого стало ясно, что последние десять дней не прошли для нее без сна, в лихорадочных мечтах и воспоминаниях. Он был раздавлен. Эту затею можно бросить прямо сейчас. Именно этого он и боялся, поэтому-то и был уверен, что любовь — чушь, и — кто бы мог подумать! — так оно и оказалось, но… но было уже слишком поздно.

Рейчел жила в районе недалеко от Кэмден Лок, в высоком узком домике, полном книг, антикварной мебели, старинных фотографий ее красивых, овеянных ореолом романтики родственников из Восточной Европы, и на минутку он обрадовался, что ее дом и его квартира никогда не встретятся, если современные сейсмические условия Лондона радикально не изменятся. Ее дом повел бы себя приветливо и гостеприимно, а его — холодно и чопорно, и ему было бы за него стыдно.

Она подошла к лестнице и закричала, задрав голову:

— Али! — Нет ответа. — Али! — Ничего.

Она взглянула на Уилла и пожала плечами:

— Он в наушниках. Пойдемте наверх?

— Он не будет против? — В свои двенадцать лет Уилл был бы однозначно против по причинам, о которых ему не хотелось вспоминать.

Дверь спальни Али была неотличима от дверей других комнат: ни черепа с костями, не таблички 'Не влезай — убьет!', ни хип-хоперских граффити, однако, войдя, вы точно понимали: эта комната принадлежит мальчику, застрявшему между безрадостным детством и юностью в 1994 году. Здесь было все: и плакат с Раеном Гиггсом[60], и плакат с Майклом Джорданом[61], и плакат с Памелой Андерсон [62], и наклейки с картинками из игры 'Супер Марио'[63]… Социолог будущего смог бы датировать эту комнату с точностью до дня. Уилл взглянул на Маркуса — тот был явно озадачен. Продемонстрировать Маркусу плакаты с Раеном Гиггсом и Майклом Джорданом было все равно что привести обычного двенадцатилетнего мальчика посмотреть на Тюдоров в 'Национальной портретной галерее'.

Али, пялившийся в экран своего компьютера, из-за наушников, очевидно, не услышал прихода гостей. Рейчел подошла, похлопала его по плечу, и он подпрыгнул.

— А, здрасьте. Извините. — Али встал, и Уилл мгновенно понял, что ничего из этого не выйдет. Али был крут: баскетбольные кроссовки, мешковатые скейтбордерские штаны, косматые волосы и даже серьга в ухе. Казалось, на его лицо нашла туча, когда он увидел ярко-желтые штаны и мохнатый свитер Маркуса.

— Маркус, это Али, Али, это Маркус, — представила Рейчел. Маркус протянул руку, и Али пожал ее почти насмешливо. — Али, это Уилл, Уилл, это Али. — Уилл взглянул на Али и лишь слегка приподнял брови. Он решил, что, может быть, Али оценит его сдержанность.

— Ребята, хотите здесь немного пообщаться? — спросила их Рейчел. Маркус посмотрел на Уилла, и Уилл кивнул, пользуясь тем, что Рейчел стояла к нему спиной.

— Ага, — сказал Маркус, пожав плечами, и в это мгновенье Уилл его обожал, просто обожал.

— Хорошо, — согласился Али, с еще меньшим энтузиазмом.

Рейчел и Уилл спустились вниз, но через десять минут, которых хватило, чтобы Уилл начал мечтать о том, как они вчетвером снимут на лето домик в Испании, они услышали хлопок входной двери. Рейчел пошла посмотреть, что случилось, и через несколько минут прибежала обратно в гостиную.

— Мне кажется, Маркус ушел домой, — сказала она.