— Вы говорили Ларсену, что готовы свернуть слушания в Нью-Йорке?

— Нет, — ответил Келли. — Он поймал меня сегодня утром в холле и начал забрасывать вопросами. И он меня спросил, сверну ли я слушания, если узнаю, что Бенни Джелло могут убить.

— И что вы сказали?

— Я просто сказал, что сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить убийство человека — и это относится и к вору, и к человеку, обвиненному в серьезном преступлении. Я знал, чего он хочет от меня добиться, поэтому я был официален, насколько это возможно.

Келли изучал статью.

— Не вижу тут возможности звонить редактору и заявить протест.

— Это точно. Но одну вещь мы должны сделать в понедельник.

— Какую?

— Сделать эти чертовы слушания сенсационными. И мы запихнем их Ларсену в глотку.

— Очная ставка? — спросил Люк.

— Совершенно верно. Бенни встанет и коснется плеча Ремингтона и Сондерса — слушания в Нью- Йорке надо начать с мощного удара. — И он сказал Келли: — Об этом вам надо будет намекнуть в воскресенье.

— На епископском обеде? — поинтересовался Люк. — Епископ будет там?

— Смеетесь?

— Уж он-то знает, как создавать новости, — заметил Люк. — Его обеды всегда на первой странице в «Нью-Йорк таймс».

— А почему еще, по вашему, я хочу, чтоб Келли был там оратором? — удивился Джош. — Ничто не может быть лучше.

— Вы объявите, что Маллади будет свидетелем? — спросил Люк.

— Нет, — последовал твердый ответ Джоша. — Намекнуть об этом — пожалуйста.

Он повернулся к Келли.

— Мы должны быть абсолютно уверены во всем, когда сделаем заявление. Потом не будет пути назад.

— Я согласен, — произнес Келли. — Вы с Финном ничего мне не посоветуете?

— Мы займемся этим в субботу утром в Вексфорде. Да, кстати, мы с Финном должны съездить в Нью-Йорк, чтобы связать несколько распустившихся концов.

Я с удивлением глянул на Джоша, я впервые слышал о поездке.

— Где вы встретите нас перед обедом? — спросил Люк.

— Предположим, в коридоре «Уолдорфа», примерно а семь тридцать. Келли надо будет попасть на три или четыре частных приема.

— А как быть с Бенни? — сказал Келли. — Кто о нем позаботится?

— Охрана. Они отвезут его в Нью-Йорк в воскресенье или понедельник.

— Надо позаботиться, чтобы его поместили в отель, а не в тюрьму.

— Я поговорю с канцелярией министра юстиции, — заверил Люк. — А вот как быть с Молли?

— Лейси отвезет ее назад в субботу, — ответил Джош.

— Я хочу, чтобы Молли осталась в Вексфорде, — говорил Келли. — Мы закажем одному из лучших архитекторов страны подготовить планы ее нового дома. Мы дадим ему изучить план дома из исторического общества графства. Это самое меньшее, что мы сможем сделать.

— И мы достанем ей антиквариат на целый миллион, — добавил Люк.

— И обоим будет, чем занять себя, — сказал Келли, — после того, как Бенни выпустят. — И он спросил Джоша: — Вы уже звонили окружному прокурору?

— Нет, я позвоню завтра.

— Это очень важно, Джош.

— Не волнуйтесь. Я позвоню завтра.

— Может, нам попросить его поговорить с комитетом. Это могло бы помочь.

— Хорошо. Я попрошу его. Подумайте над речью в воскресенье, договорились?

На улице Джош окликнул такси.

— Пока ты был с Молли, мне позвонил Вилли. Он хочет, чтобы мы с ним встретились на кладбище в пятницу в три часа. Твердит, что это вопрос жизни и смерти. Лучше уж встретиться с ним, пока он не запугал до смерти других свидетелей.

— Без сомнения, это он звонил Бесту.

— Конечно. Он подслушивал его телефон.

— Вот, что он имел в виду, говоря, что остановит слушания, если мы будем игнорировать его. Ты думаешь, он…

— … спалил дом Молли? В этом не может быть сомнения. Гангстеры не поджигают домов, если не получают страховки. Говоришь, Вилли был совсем ненормальным, когда видел тебя в Нью-Йорке?

— Совершенно бешеный.

— Интересно, что его так взволновало?

— У него есть досье на Джентайла, и он думает, что мы надуваем его.

— Может, оно и вовремя появилось, — задумчиво произнес Джош. — Если это динамит, мы, конечно, сможем его использовать.

— Но события выходят из-под контроля. Я боюсь всего, что он дает нам, Джош.

— Да брось.

— Как далеко зайдет Келли в воскресенье?

— Достаточно далеко, чтобы заставить Барни бегать в сортир.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы Барни увидел слова на стене?^{109}

— Вот именно.

— И тогда он без возражения заключит сделку?

— Опять правильно. Он приползет к нам.

— Я надеялся, ты об этом забудешь, Джош.

— Да чего ради?! Это великолепная сделка.

— Ты потеряешь Дрегну и либералов. Я уверен, они поддержат Келли, если мы возьмем верх над Маллади.

— Либералы слишком любят, чтобы за них сражались другие. Где они были все эти годы, когда Барни распоряжался сладкими шоколадками?

— Макс говорил, что они старались что-нибудь сделать, но Барни слишком умен.

— Да уж, конечно. Барни понимает одно — если он знает, что у вас в перчатке подкова, и вы можете его избить, он будет юлить и заключит сделку. Если он не боится, берегитесь.

— А ты считаешь, у тебя есть подкова в перчатке, Джош?

Джош откинул назад голову и легко рассмеялся в полумраке такси.

— Не одна, а целых две. Если Абернети принесет свое заявление, Барни станет прыгать через обруч, стоит только нам приказать. А Макс Дрегна и его либералы сами прибегут.

— Если только они не выдвинут своего кандидата и не оттянут 300000 голосов.

— Барни располагает огромным количеством голосов, и они будут принадлежать Келли. Когда через несколько лет произойдет национальный конвент, у него, может, и будут неприятности от людей типа Абернети. Но если до ноября узда сохранится, он сможет собрать всех сладких шоколадок от Бэттери до Бронкса, и они дадут Келли самое внушительное большинство. Достаточно внушительное, чтобы он был самым привлекательным кандидатом на конвенте.

— Теперь я вижу, что имела в виду Лейси, говоря, что мы используем жизни других людей.

— Иногда мне кажется, что единственное, о чем мечтает Лейси, это чтобы Молли вышла замуж за вора.

— Лейси лишь хочет видеть ее счастливой. Что ты ей сказал в отеле?

— Я убедил ее, что окружной прокурор собирается отказаться от обвинений против Бенни, и мы