тоже не стал ничего говорить. Запах здесь, внизу, был не так уж плох, но все-таки моя головная боль стала сильнее. Она явно усилилась, как только мы спустились с лестницы.

Стефан медленно повернулся вокруг, внимательно осматривая свежевыкрашенные стены и одинаковые новенькие двери. Он прищурил глаза. Наконец он остановился, глядя в направлении, где предположительно был двор. Мне тоже показалось, что он не ошибся, но полной уверенности не было. После двери мы повернули налево, потом еще раз круто завернули, потом по лестнице… Нет, это было бессмысленно. Моя способность ориентироваться в пространстве никогда не была особенно хорошей, да и здесь я потерпел фиаско. Я должен был признать, что способности Стефана как следопыта превосходили мои.

— Туда, — Стефан показал, хотя не так уверенно, как мне бы хотелось, налево. К несчастью, коридор вел в другом направлении, но в том, в котором указал Стефан, была дверь. — Что там?

Карл упрямо передернул плечами.

— Там пара помещений, полных паутины и хлама, — ответил он. — Проклятие, здесь, внизу, нет ничего. Никакого выхода.

— Так почему вы так упорно не хотите нам показать, что там? — спросил Стефан.

Лицо Карла еще больше помрачнело.

— Безумие какое-то! — ответил он. — У меня нет ни малейшего желания сломать себе шею, вот и все. Хотя, делайте что хотите. Не буду вам мешать.

Он повернулся резким движением и поспешил к двери, на которую указывал Стефан. Теперь, думается мне, он станет утверждать, что у него нет ключа от этой двери. Но это ему не поможет. Двери производили впечатление крепких, но они все же были из дерева, и, думаю, мне не составит труда вышибить их. Возможно, Карл по дороге к двери пришел к аналогичному заключению, потому что он залез рукой в карман брюк, вынул связку с минимум двадцатью однотипными ключами и некоторое время перебирал их, пока не нашел подходящий. Дверь отперлась и легко открылась на хорошо промасленных петлях как раз в тот момент, когда мы к ней подошли. За дверью была абсолютная темнота. Свет из коридора не рассеивал ее, а только чуть-чуть ослаблял.

— Здесь нет света? — спросил Стефан.

Ни один из нас не шевельнулся. Несколько мгновений Карл упрямо смотрел на нас, потом возмущенно поднял плечи, не говоря ни слова, повернулся и исчез за дверью на другой стороне коридора. Его не было довольно долго, я даже начал беспокоиться, но когда он вернулся, он держал в руках старомодную керосиновую лампу. Кое-где она была покрыта зеленой краской, но в основном была абсолютно заржавленная. Ее стеклянная колба треснула с одной стороны, ас другой была такая грязная, что мне показалось сомнительным, что такая лампа может давать хоть сколько-нибудь света.

— А электричества нет? — голос Стефана звучал немного нервно.

— Я же говорил, мы только начали ремонтировать помещение, — ответил Карл. — У кого-нибудь есть огонь?

Юдифь засунула руку в карман своего халата и почти бессознательно вытащила оттуда пачку сигарет и коробку спичек. Увидев в своей руке пачку «Мальборо», она со смущенной улыбкой засунула ее обратно в карман, как ученица интерната, которая была на волосок от наказания со стороны своей классной дамы, а коробку спичек протянули Карлу. Он взял ее, поставил керосиновую лампу на пол и опустился на корточки. Он так неловко пытался снять с лампы стеклянную колбу, что либо она сильно заржавела, либо он вообще не имел никакого понятия, как обращаться с такими вещами. Ему пришлось использовать четыре спички, прежде чем удалось поджечь фитиль.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — сказал он, выпрямляясь и протягивая нам в руке лампу, которая действительно светила очень слабо. Но из его голоса куда-то исчез заносчивый тон. Теперь он звучал заботливо: — Здесь на полу лежит много старого хлама. Хватит нам двух раненых за одну ночь.

Мы с Юдифью были последними в нашей процессии. В первый момент меня чуть не начала одолевать паника. Мое дыхание участилось, сердце застучало так сильно, что я даже начал ощущать боль, а пальцы стали дрожать так, что Юдифь не могла этого не заметить. Мне казалось, что изо всех углов одновременно на меня обрушивается страшная темнота, а монстры, гнездившиеся в моей фантазии, скидывают свои путы и набрасываются на меня, блестя своими зубами и когтями. Но паническая атака закончилась так же внезапно, как и возникла. Я стиснул зубы и заставил себя смотреть только на плывущий впереди кружок слабого света, в который превратилась лампа Карла, и через несколько шагов я почувствовал себя гораздо лучше.

Грязное стекло поглотало большую часть света, но в кромешной темноте, которая окружала нас, этого хватало для того, чтобы более-менее сносно ориентироваться. Карл сказал правду: этот подвал не имел ничего общего с тем образцово вылизанным проходом, через который мы проникли сюда. Трудно было оценить его величину, так как бледный свет таял в темноте до того, как достигал стен, а пол состоял из того же булыжника, который я видел снаружи, и на равных промежутках торчали обложенные кирпичом колонны, которые подпирали свод над нашими головами. С беспокойством я отметил, что не все эти колонны были в хорошем состоянии, а мои шаги громко звучали на твердом полу и отдавались искаженным эхом из темноты, я то и дело натыкался на щебень или даже целые кирпичи, напрасно уговаривая себя, что они не свалились с потолка. Воздух пах уже не растворителями и известкой, а гнилью и заплесневелым деревом и слегка еще, наверное, разложением. Помимо своего желания и даже не замечая этого, мы вместе с Юдифью прибились поближе к Карлу и остальным, внутрь неравномерного желтого круга, который был единственной защитой от жутковатой темноты, которая, казалось, обступала нас все плотнее. Где-то в этой темноте слышались звуки: капала вода, едва слышный нарастающий и убывающий рокот, наверное, шум генератора, про который рассказывал Карл. Но были и другие звуки. Что-то шуршало. Что-то прошмыгнуло. В какой-то момент мне показалось, что я слышу высокий, тонкий писк, и это не была слуховая галлюцинация, потому что именно в этот момент Юдифь испуганно вздрогнула и остановилась, так тесно прижавшись ко мне, что мне стало больно. Живут ли летучие мыши в подвалах? Я не знал. Мои познания о них ограничивались тем фактом, что они существуют и что часто обитают в церковных колокольнях или на недостроенных крышах, но это вовсе не значило, что их не могло бы быть в таком милом, уютном погребке, как этот. Вероятно, Юдифь могла бы разъяснить мне этот вопрос, и я уже чуть было не спросил ее об этом, однако в последний момент проглотил свои слова. Вполне достаточно того, что один из нас уже находится на грани истерического припадка.

Спустя целую вечность (то есть приблизительно двадцать шагов) Карл остановился перед низкой, но на вид массивной, обитой металлическими полосами двери. Я ждал, что он опять полезет в карман за своей связкой ключей, но он только молча протянул Стефану свою лампу, взялся обеими руками за тяжелый металлический засов, который запирал дверь, и отодвинул его с заметным усилием. На этот раз я услышал отвратительный скрип старого, наполовину заржавленного железа, и теперь это было особенно неприятно.

С тем же усилием, с которым он отодвинул засов, Карл открыл дверь и снова взял лампу в руку. Сразу за дверью мы увидели впереди участок каменного свода, который даже в середине был такой низкий, что туда нельзя было пройти во весь рост.

— Что это? — спросил Стефан.

Карл пожал плечами, и это его движение передалось лампе в его руке, и по помещению заскакали в разные стороны маленькие лучики, что, казалось, наполнило проход какой-то таинственной жизнью. Надеюсь, он не хотел этого.

— Еще один подвал, — сказал он. — Если кто-нибудь из вас любит старую рухлядь, он порадуется от всего сердца.

Стефан смерил его коротким, недобрым взглядом, не говоря ни слова, взял у него из рук лампу и первым вошел в помещение. Круг света переместился дальше и оставил нас с Юдифью в темноте, но осветил большую часть сводчатого прохода, так что можно было различить двери, которые выделялись на левой стороне. Они были очень старые, высотой не больше полутора метров, и внешне производили впечатление очень мощных. У каждой была отделанная ржавой железной планкой зарешеченная смотровая щель, величиной с ладонь, и деревянный, но очень массивный засов. Если бы меня спросили, как выглядит коридор с тюремными камерами, я бы сказал, что это он и есть.

— О Боже, что это? — прошептала Мария.

— Понятия не имею, — весело ответил Карл. — Но я думаю, что в старину лучше знали, как поступать