Вы отодвиньтесь.

М а с т а к о в. Молчи, девка!

С т а р и к. Молчи, Марина, ничего! Я его знаю, он хоть горяч, да отходчив... Он добрый.

М а с т а к о в. Что тебе надо, Антон?

С т а р и к. А я ещё не надумал. Ты - потерпи, я исподволь придумаю...

М а с т а к о в. Злой ты человек!

С т а р и к. Мы все одного завода кони, только разной масти.

(Пауза.)

С т а р и к (начинает говорить негромко и жалобно, но - быстро переходит в тон насмешливый и властный). Вот, Митрий, сидим мы с тобой друг против друга, оба - грешники, только я - отстрадал за грехи мои смиренно, но закону, а ты - бежал страдания-наказания. Я - высох до костей, а ты распух в богатстве, на мягких стульях сидя. И вот - встретились мы. Я тебя семь годов искал - была у меня вера, что ты жив-здоров и в добром порядке. Да...

М а с т а к о в. Говори скорее.

С т а р и к. Не торопись, обожжёшься!.. Знаешь - как детишкам за столом говорят, когда щи горячие поданы? Не торопись - обожжёшься! Так вот - искал я тебя. Любопытно мне было поглядеть на смелого человека, который через закон перешёл. Христос за чужие грехи отстрадал, а ты за свой - не восхотел. Ты - смелый!

М а с т а к о в. Я тому греху не причастен, я ошибкой осужден...

С т а р и к. Все мы так говорим пред земным судом, друг пред другом, это я знаю! Я сам так говорил, в своё время...

М а с т а к о в. Я жил доброй жизнью в эти годы...

С т а р и к. Ишь ты что! Нет, Гусев, это не годится! Эдак-то всякий бы наделал мерзостев земных да в добрую жизнь и спрятался. Это - не закон! А кто страдать будет, а? Сам Исус Христос страдал, древний закон нарушив. Закон был - око за око, а Христос повелел платить добром за зло.

М а с т а к о в. Я добра людям не мало сделал...

С т а р и к. Не видать этого. Люди живут, как жили, в нужде да бездолье, во тьме греховной... И всё, будто, хуже живут люди-то, замечаешь, Гусев?

М а с т а к о в. Ну, что же тебе надо от меня? Что?

Д е в и ц а. Вы не перебивайте его, не мешайте, он этого не любит...

М а с т а к о в. Антон!

С т а р и к. Зовут меня - Питирим. А чего мне надо - сам догадайся. Ведь я одинаковых костей с тобою, однако я двенадцать лет муки мученской честно-смиренно отстрадал, а ты - отрёкся закона...

М а с т а к о в. Что же ты, донести хочешь на меня?. Чтобы схватили меня?..

С т а р и к. Я тебе не сказал, чего хочу.

М а с т а к о в. Ну, предашь ты меня суду, разоришь мою жизнь, - какая в этом польза тебе?

С т а р и к. Моё дело.

М а с т а к о в. Жить тебе - недолго.

С т а р и к. Зато хорошо поживу.

М а с т а к о в. Работать ты не можешь.

С т а р и к. Ты для меня заработал, мне хватит.

М а с т а к о в. Оставь меня, Антон, какой ты мне судья?

С т а р и к. Тебе всякий человек - судья. Зачем бежал? Зачем страдания не принял?

М а с т а к о в. Жить хотел я, работать.

С т а р и к. Страдание святее работы.

М а с т а к о в (гневно). Зачем оно? Какая от него польза? Кому? Кому? Ну, говори, дьявол!

С т а р и к. Не лайся, я смолоду облаян! Ты у меня в горсти, как воробей пойман. Мне ведь не страшно, что ты хорошей жизни достиг, любовницу себе завёл барыню...

М а с т а к о в (яростно). Цыц! Не смей! (Бросается на него.)

Д е в и ц а (бежит к окну). Батюшки!..

С т а р и к (падая на пол, за стол). Бей стёкла!

С о ф ь я М а р к о в н а (выскочив из угла, отталкивает Девицу к столу, хватает Мастакова за руку). Уйдите! Вы, девушка, тоже - вон отсюда!

С т а р и к (встал, испуганно озирается). Ишь ты, как подстроено... а?

Д е в и ц а (прижимаясь к нему). Что это, господи... а ещё хорошие люди считаются...

М а с т а к о в (мечется по комнате). Эх, Софья Марковна, не входите вы в это дело, бога ради!

С о ф ь я М а р к о в н а. Идите отсюда! Девушка - вы тоже...

С т а р и к. Она не пойдёт!

Д е в и ц а. Я не пойду-с!

С о ф ь я М а р к о в н а. Иван Васильевич, выведите её! А вы, старичок, сядьте, я хочу поговорить с вами.

С т а р и к (угрюмо). Не желаю. Вы - кто такая? Не знаю я вас.

С о ф ь я М а р к о в н а. Познакомимся.

С т а р и к. Я тоже уйду.

С о ф ь я М а р к о в н а. Ну-ну, без глупостей! Иван Васильевич, я вам сказала - уходите! Скажите вашей спутнице, чтобы она ушла...

С т а р и к (помолчав). Выдь, Марина, за дверь... Недалеко, смотри! Только, госпожа, меня испугать нельзя.

С о ф ь я М а р к о в н а. О, я знаю! Я не хочу пугать вас. (Заперев дверь за Мастаковым и Девицей, села в кресло против Старика.) Ну, в два слова: вам чего надо?

С т а р и к (оправляясь). А - как вы думаете, барыня, чего?

С о ф ь я М а р к о в н а. Вы хотели помучить человека, да? Вас мучили, и вы хотите помучить - так?

(Старик молчит, разглядывая её.)

С о ф ь я М а р к о в н а. Вам обидно, что бывший товарищ ваш нашёл для себя на земле место и дело, а у вас - нет этого?

С т а р и к (усмехаясь). Ты всё время подслушивала?

С о ф ь я М а р к о в н а. Ну, вы достаточно жестоко помучили его довольно!

С т а р и к (насмешливо). Довольно? Так. Очень просто.

С о ф ь я М а р к о в н а. Теперь вспомните все обиды, всё горе, испытанное вами, всю вашу тяжёлую жизнь и - спросите себя: не пора ли отдохнуть, пожить спокойно, приятно?

С т а р и к. Вот что-о! Ну, на это ты меня не поймаешь, барынька, нет!

С о ф ь я М а р к о в н а. Послушайте, я понимаю, как глубока обида ваша, как вам хочется отомстить.

С т а р и к. А я думал, у тебя другие слова есть - поумнее, потяжеле... Бойка ты, барынька, а не великого ума...

С о ф ь я М а р к о в н а. Ведь вы мстите не тому, кто виноват пред вами...

С т а р и к. А если я так понимаю, что все виноваты друг пред другом? Тогда