Обинье и герцог де Буйон пришли к Генриху с докладом о Ферране. Генрих уединился с ними.
— Ну, — спросил он, — от кого исходит замысел отравить меня? Я не представляю, зачем секретарю королевы могла быть нужна моя смерть.
— Ваше величество, — ответил Буйон, — замысла отравить вас мы не обнаружили.
Генрих засмеялся.
— У меня было легкое расстройство желудка. Я так и знал. — Улыбка его стала нежнее. — Милая сверхосторожная Коризанда!
— Однако, — продолжал Обинье, — этот человек не является невиновным. Он помогал королеве переписываться с Гизом.
Генрих продолжал улыбаться.
— Помнится, она всегда питала нежные чувства к этому человеку. Но ведь в Гиза влюблены все женщины Франции. Значит, это все?
— Ваше величество позволит продолжаться этой переписке?
— Пожалуй, нет. Оставьте в тюрьме этого человека. Королева очень расстроится. Она любит драматизировать события. А ее письма Гизу меня не особенно беспокоят.
— Положение нешуточное, сир, — предостерег Обинье.
— Оставь, мой друг, большинство затруднительных положений становились бы терпимее благодаря шуткам. Ты чересчур серьезен. Я не вижу здесь никакой опасности.
Обинье нахмурился.
— Ваше величество не осознает, что Франция на грани войны?
— Франция постоянно на грани войны. Гугеноты против католиков; католики против гугенотов; наступает недолгий мир, потом все начинается сначала. Это уже образ жизни.
— Образ этот меняется, сир. Прежде вы были только королем Наварры, теперь стали наследником французского трона. Большое королевство может перейти к вам. Вы хотите шутками отрезать себе путь к трону?
Генрих, улыбаясь, перевел взгляд с Обинье на Буйона.
— Нет, друзья мои, — заверил он, — ни в коем случае.
Ответ им понравился, и они заговорили о государственных делах, с которыми приехал курьер от французского короля.
Поскольку арестованный Ферран являлся французским подданным, Лувр требовал его освобождения и возвращения в Париж.
Генрих, приподняв брови, глянул на Обинье.
— Пусть едет, — сказал Агриппа. — Нам ни к чему осложнения с Францией из-за него.
— Ты прав, — ответил Генрих. — Его отправят немедленно. Весь этот переполох поднялся из-за ничего.
«Моя прелестная Коризанда! — с нежностью подумал он. — Ты слишком усердна в заботе о своем короле».
Но иного ему, разумеется, не хотелось.
Коризанда же отнеслась к этому делу не столь беззаботно. Она охотно соглашалась, что Марго переписывалась с Гизом, а Ферран оказывал ей помощь, но разве это не причина, чтобы у нее могло возникнуть желание отравить мужа?
— Лига объявила наследником трона Франции кардинала Бурбонского, — сказала она, — а законный наследник ты. Гиз стоит во главе Лиги… Гиз
Таковы были рассуждения Коризанды, и она не собиралась от них отказываться.
Генрих посмеялся над ней.
— Ферран уже едет в Париж и опасности больше не представляет.
— Я не буду спокойна, его сообщники могут снова приняться за дело.
Генрих взял в ладони ее лицо и нежно поглядел ей в глаза.
— Любовь моя, если меня хотят отравить, то почему до сих пор не отравили? Моя супруга — дочь Екатерины Медичи, а та, говорят, в этом деле очень искусна. Не думаешь, что она могла передать дочери частичку своего умения?
— Я думаю, организм у тебя настолько крепкий, что справился с дозой, которая убила бы более слабого человека. Не забывай, у тебя были боли.
Генрих, поцеловав Коризанду, сказал, что ему приятна ее забота о нем, однако беспокоиться не нужно.
Но Коризанда волновалась. Она говорила на эту тему не только с Генрихом, но и кое с кем из министров, а среди них многие стремились угодить королю, угодив ей.
Коризанда добилась своего, и Марго арестовали.
Теперь, думали друзья Коризанды, настало время избавиться от королевы. Ее обвиняют в попытке отравить мужа, такое преступление должно караться смертью; а если королевы не станет, король сможет жениться снова. Какое влияние будет иметь Коризанда на мужа! И она не забудет своих друзей.
Таким образом, Марго оказалась в серьезной опасности.
Обинье пришел к своему повелителю, беспокойно морща лоб.
— Вашему величеству известно, что совет хочет судить королеву за покушение на убийство?
— Известно, — ответил Генрих.
— И что, они решили признать ее виновной?
— Догадываюсь.
Наступило молчание, нарушил его Генрих.
— Ты всегда недолюбливал мою жену, считал, что она дурно на меня влияет. Доволен, наверно, таким оборотом событий?
— Я часто жалел, что ваше величество не выбрали жену более разумно. Хотел, чтобы королеву удалили от двора. Однако никогда не соглашусь лишить жизни женщину, пусть повинную во многих грехах, но невиновную в том, что ставят ей в вину.
— Значит, ты считаешь ее невиновной?
— В интригах королева виновна. Она неисправимая интриганка. Но в убийстве нет. Я не верю, что она замышляла покушение. И буду ее защищать.
Генрих обнял своего министра.
— Черт возьми! — воскликнул он. — Я думал, вы все решили предать ее смерти. Без интриг Марго жить не может, это так. Но я ни на миг не поверю, что она собиралась убить меня. И ни за что не допустил бы ее казни. Против нее настроены многие, но против нас, Обинье, выступить они не посмеют. Спасибо за поддержку.
Губы Обинье неторопливо растянулись в улыбке.
«Потому-то я и служу этому королю, — подумал он. — Потому-то и люблю его. Он бесстрашен и хранит совесть незапятнанной. Распутничает потому, что не видит в распутстве ничего дурного. А вот от своих правил чести никогда не отступит. Ему хотелось бы избавиться от жены, но за бесчестную возможность добиться этого не ухватится».
Они поняли друг друга.
Марго вышла на свободу.
Марго была потрясена. Ее посадили в тюрьму! Ей угрожали смертью! Что произошло с ее веселой, волнующей жизнью? Как она ненавидела мужа, совершенно равнодушного к ней, как хотела быть с Генрихом де Гизом!
Неужели она останется в Нераке, где никому не нужна, где ее судьбу могут решить министры мужа? Ни за что!
Королева Наваррская решила, как ей быть.
