— Еще как нуждается. Нуждаетесь вы оба. Славный скандал разразится с рождением ублюдка, если я вам не помогу.
— Тебя ввели в заблуждение.
— Вот как? Я знаю, она беременна и притом от тебя. Замечательный у меня муженек. Является ко мне в спальню пропахшим конюшней. Ничего удивительного, что тебе приходится путаться с худородными шлюхами. Даже ног не вымоешь.
— Мои ноги тут ни при чем.
— Еще как при чем.
— Оставь Фоссезу в покое.
— Если она ждет ребенка…
— Не ждет, — солгал Генрих. — И давай больше об этом не говорить.
Марго цинично улыбнулась ему, и он широким шагом вышел из покоев.
Фоссеза, носящая широкие юбки, продолжала отрицать, что ждет ребенка, и Генрих поддерживал ее в этом. Их стремление скрыть правду лишь усиливало подозрения Марго.
Ей было одиноко. Шамваллона нет, уехал даже Тюренн. Впервые она осталась без любовников.
— Надоело мне здесь, — сказала она своим фрейлинам и заговорила о французском дворе, где постоянно такое веселье, какого этот двор и не знал. Воспоминания о прошлом доставляли ей громадное удовольствие. Это означало, что всякий интерес к настоящему у нее улетучился.
Зачем жить здесь женой неотесанного короля, который все равно предпочитает ей других женщин; слабое утешение, что таких, как он, во Франции раз-два и обчелся. Необходимость ехать в По, насквозь кальвинистский и пуританский город — она прозвала его маленькой Женевой, — приводила ее в ужас. Наварра ей невыносимо опостылела.
Теперь у нее появилось дело: планировать возвращение в Париж.
Проснувшись, Марго увидела, что полог кровати отдернут и муж смотрит на нее в упор. Вид у него был смущенный.
— В чем дело? — вскрикнула она.
— Фоссеза!
— Что с этой девкой?
— Ей плохо… очень плохо.
— Несварение? — коварно спросила Марго.
— Она рожает.
— Несуществующего ребенка? Очень интересно.
— Марго. Пойди к ней. Окажи помощь. Распорядись, чтобы привели акушерку. У Фоссезы начались схватки, и никто ей не помогает.
— Вот к чему ведет притворство, — сказала Марго. — Вы оба, наверно, считали меня такой же безмозглой, как сами, если думали, что я хоть на миг вам поверила.
Она поднялась и набросила халат.
— Ты мой муж и король. Поэтому я вам помогу. Не беспокойся. Я сделаю все, что в моих силах.
Генрих благодарно сжал ей кисть руки.
— Марго, я не сомневался, что у тебя доброе сердце.
Она вырвала руку и пробормотала, что нельзя терять времени.
Поспешая к Фоссезе, Марго думала: «А если родится мальчик? Позволю ли я отвергнуть себя? Восторга мне брак не доставляет, но как может дочь Франции допустить, чтобы от нее отказались ради глупой потаскушки? Однако если Фоссеза родит мальчика, Генрих попытается это сделать».
«Ни за что не позволю!» — сказала она себе, решительно входя в спальню Фоссезы.
Несколько женщин склонились над кроватью, где лежала королевская любовница, потная от ужаса и боли.
— Отойдите, — велела Марго. — Как дела?
И увидела, что ребенок вот-вот появится на свет. Посылать за акушеркой было поздно. Она поглядела на хрупкое личико, на красивые влажные волосы, разметавшиеся по подушке.
Марго стиснула кулаки. Если это мальчик… Она не убийца. И все же… и все же. Как поступила бы ее мать? Зачем думать о матери в такую минуту? Зачем, когда знаешь ответ, задаваться этим вопросом?
«Если родится мальчик!» Эти слова стучали у нее в мозгу.
В комнате внезапно наступила тишина. Марго поняла, что окончательный миг приблизился. Ждала крика ребенка и страшное слово: «Мальчик».
Она подошла к кровати, и одна из женщин заговорила: Марго охватило облегчение. Решаться ни на что не нужно.
— Девочка, ваше величество. Мертворожденная.
Марго захотелось убежать в свои покои, броситься на колени и возблагодарить Бога за избавление.
Марго решилась. Ей опостылела жизнь при дворе мужа, и мать постоянно писала, что пора возвращаться.
Генрих, когда она сказала ему о своем решении, охотно согласился ее отпустить. Он не забывал страха Фоссезы, прибежавшей к нему в ту ночь. Жена его — дочь Екатерины Медичи, забывать этого нельзя. Вспомнилось ему и удаление Обинье от двора. Да, если Марго уедет, он облегченно вздохнет.
— Дорогая моя, — сказал Генрих, — я желаю, чтобы ты была довольна. Хочешь навестить родных — навести.
— Спасибо, Генрих. Навещу. Я уже написала матери, что готовлюсь к отъезду.
Как довольно улыбается! Что он намерен делать, когда она уедет? Прижить с Фоссезой ребенка? И, если на сей раз родится здоровый мальчик, развестись и жениться на ней?
Этому не бывать.
Марго насмешливо улыбнулась мужу.
— И, конечно же, возьму с собой Фоссезу. Она моя фрейлина, и мне нужны ее услуги.
— Я дам тебе других фрейлин.
— Но, кроме нее, никто не сможет оказать мне нужную услугу.
— Ты делаешь это мне назло.
Марго засмеялась.
— Генрих, ты не можешь запретить мне взять Фоссезу. А я приняла такое решение.
— Ты ведьма.
— Я не раз говорила тебе, что мы два сапога пара. И ручаюсь, ты вскоре возблагодаришь меня. Она ползучее насекомое! Неужели думаешь, ты смог бы сделать ее королевой?
— Королевой? Кто об этом говорит?
— Фоссеза говорила это двуличной шлюхе Ребур. У Фоссезы мало ума, но она способна вообразить себя с короной на голове. Я делаю это ради твоего же блага.
Генрих зло схватил ее за руку.
— Ты не заберешь ее.
— Заберу. И прибереги свои грубые манеры для худородных любовниц.
Он влепил ей пощечину; она ответила тем же.
— Луврские манеры не отличаются от беарнских.
— В Беарне надо вести себя, как беарнцы. Чтобы постоять за себя.
— Ты не заберешь Фоссезу.
— Заберу.
— Нет.
— Генрих, это мое право, и я не уступлю.
— Марго, я знаю, она твоя фрейлина, но прошу о таком одолжении.
Королева Наваррская улыбнулась. Пусть просит об одолжениях. Пусть задабривает ее. Ничего дурного
