Френсис испугалась. Она залилась слезами, при виде которых подозрения королевы усилились. Френсис попросила разрешения выйти, чтобы привести себя в порядок.

– Нет, ты останешься, – приказала королева. – Расскажи мне, когда ты вышла замуж, а я прослежу, родится ли ребенок, которого ты носишь, вовремя. И вот, что я тебе скажу: я не потерплю распутного поведения при моем дворе. Я такого не прощаю.

С этими словами она ухватила Френсис за руку и грубо дернула ее, а когда та упала перед ней на колени, то получила пощечину, которая должна была напомнить ей, что она утаила информацию, которую хотела получить королева.

Френсис понимала, что рано или поздно она должна будет назвать имя своего мужа, и тогда гнев королевы будет безграничен. Она была довольно стара, чтобы вспомнить, что случилось, когда Лейстер женился на мне.

Видя страх Френсис, королева стала подозревать самое худшее.

– Ну же, девчонка, – кричала она. – Говори, кто твой партнер в этом деле? Или я выбью из тебя его имя.

– Мадам, мы уже давно любим друг друга. Почти с тех пор, как был тяжело ранен мой первый муж…

– Так, так. Но кто? Рассказывай. Клянусь Богом, если ты не подчинишься мне, сильно пожалеешь об этом. Я тебе обещаю.

– Мой муж – лорд Эссекс, – сказала Френсис.

По словам Френсис, королева уставилась на нее так, как будто лишилась дара речи. Забыв о том, что она находится в приемном зале королевы, откуда можно уйти только с ее разрешения, в великом ужасе Френсис поднялась с колен и выскочила из зала, где все стояла королева, уставившись в одну точку.

Убегая, она услышала голос Елизаветы, громкий и страшный:

– Послать за Эссексом! Доставить его сюда немедленно! Френсис кинулась прямо ко мне, во дворец Лейстера.

Она была почти в состоянии коллапса. Я уложила ее в постель, и тогда она рассказала мне, что случилось.

Пенелопа, которая тоже была при дворе, появилась вскоре после Френсис.

– Там настоящее светопреставление, – сказала она. – Эссекс у королевы, и они кричат друг на друга. Бог знает, чем это кончится. Люди говорят, что еще до исхода дня Эссекса отправят в Тауэр.

Мы ждали, чем кончится эта гроза. Я отчетливо помнила, как все происходило, когда Симье рассказал Елизавете, что Лейстер женился. Она хотела отправить Лейстера в Тауэр, но ее удержал от этого граф Сассекс. А потом она смилостивилась. Я не знала, насколько велика ее привязанность к моему сыну, но я чувствовала, что это совсем другая привязанность, чем та, которую она испытывала к моему мужу. Та привязанность была более глубокой, корни ее уходили в юные годы Елизаветы. Я была уверена, что привязанность к моему сыну не достигла полноты своего проявления, а поэтому весьма ненадежна. У него не было того такта, которым обладал Лейстер. Эссекс обращался к браваде там, где Лейстер проявил бы весьма обдуманную дипломатию.

Я ждала его во дворце Лейстера вместе с Пенелопой и Френсис. И наконец, явился к нам Эссекс.

– Ну и обозлилась же она на меня, – сказал он. – Она назвала меня неблагодарным, заявила, что слишком высоко меня вознесла, но так же легко может скинуть вниз.

– Ну, это ее любимая тема, – заметила я. – Лейстер слышал эти слова неоднократно за свою жизнь. А ей не пришло в голову отправить тебя в Тауэр?

– Я думаю, что она собирается это сделать. Я сказал ей, что с каким бы уважением я к ней ни относился, все же я человек и хочу жить своей собственной жизнью и выбирать жену по собственному усмотрению. Она ответила мне, что ненавидит всяческие уловки и когда ее приближенные что-то держат в секрете от нее, это означает, что они совершили нечто недостойное и им есть, что скрывать. На это я сказал, что, зная ее непредсказуемый характер, не хотел волновать ее.

– Робин! – в ужасе закричала я. – Ты никогда не должен с ней так разговаривать!

– Такова уж моя натура, – беспечно возразил он. – Я спросил ее также, почему же она настроена так против моей женитьбы, на что она ответила, что если бы я обратился к ней подобающим образом и объяснил ей, чего я хочу, она тщательно обдумала бы этот вопрос. «И отказали бы в позволении! – воскликнул я. – И это вынудило бы меня не подчиниться Вашему распоряжению, а так я просто вызвал Ваше неудовольствие».

– Когда-нибудь, – предупредила я его, – ты слишком далеко зайдешь в своей дерзости.

Я еще вспомню эти слова позднее, но и тогда они прозвучали, как сигнал тревоги, как предупреждение о грозящей опасности.

– Ну вот, – продолжал он, несколько петушась перед нами. – Тогда она сказала мне, что не только то, что я скрыл от нее свою женитьбу, повергло ее в такой гнев, но и то, что я, для которого она строила грандиозные планы, взял в жены женщину ниже себя по положению.

Я повернулась к Френсис, хорошо понимая, что она чувствовала в этот момент. Разве не случилось когда-то такое же со мной? Чтобы успокоить ее, я бодро произнесла:

– Конечно, она может такое сказать о любой женщине, если та не королевской крови. Я помню, как она была готова, или, по крайней мере, говорила, что готова сосватать Лейстеру принцессу.

– Это просто отговорка для оправдания своего гнева, – самодовольно сказал Эссекс. – Да она все равно бы сходила с ума от злости, на ком бы и когда бы я ни женился.

– Вопрос такой, – проговорила Пенелопа, – каково положение дел сейчас?

– Я в немилости. Удален от двора. «Тебе, наверное, хочется поухаживать за своей женой, – сказала она, – поэтому мы не желаем видеть тебя при дворе, по крайней мере, некоторое время». Я поклонился и покинул ее. Она в скверном настроении. Не завидую тем, кто будет прислуживать ей в ближайшие