Экспедиция была неудачной, но Дрейк и Норрис возвратились с грузом ценностей, награбленных у испанцев, поэтому в целом усилия не были затрачены впустую.

Эссекс предстал перед королевой, которая потребовала объяснения его поступков. Во время этого объяснения он пал к ее ногам и поведал ей, в каком восторге он пребывает, наконец-то увидев ее. Стоило претерпеть любые страдания, чтобы вновь увидеть его королеву. Он готов понести от нее любое наказание за свою глупость. Для него все не важно, кроме того, что он наконец дома и ему разрешено поцеловать ей руку.

И он, действительно, так думал. Он, действительно, был в восторге от того, что вернулся домой, и она, в сверкающем платье, со своей царственной аурой, несомненно, вновь произвела на него магнетическое воздействие – такими уникальными способностями она всегда обладала.

Она заставила его сесть рядом с собой и рассказать о его приключениях. Она безмерно рада была видеть его у себя, и стало ясно, что все прощено и забыто.

– Совсем как когда-то было с Лейстером, – говорили все. – Эссекс не может совершить ничего дурного.

Возможно, Елизавета, узнав, что он покинул ее в поисках богатства, решила показать ему, как можно разбогатеть, не покидая дома. Она стала щедрее к нему, и его состояние понемногу начало расти. Самым важным из всего, что она ему даровала, было исключительное право на поставку в страну импортных сладких вин, что дало ему возможность получать большую прибыль. Это право было ею когда-то даровано и Лейстеру, и от него я знала, какие выгоды оно дает.

Мой сын теперь был первым фаворитом королевы и, как это ни странно, сам был влюблен в нее в определенном смысле. Намерение жениться на ней, так долго владевшее Лейстером, слава Богу, не приходило в голову Эссекса, но она прямо-таки околдовала его, он обожал ее. Я видела некоторые из его писем, адресованных ей, в них просто пылала эта необычная страсть. Но это ничуть не мешало ему крутить любовь с другими, и за ним установилась репутация дон-жуана. Он, конечно, был неотразим с его взглядами, очаровательными манерами, со славой королевского фаворита. Могу себе представить, как он был угоден Елизавете в этот период ее жизни. Она никогда не любила его так глубоко, как Лейстера, но это было совсем другое. Этот молодой человек, так свободно высказывающий свое мнение, так ненавидящий разные уловки и лесть, вознес ее на пьедестал богини, и она была в восторге от него. Я наблюдала за его успехом с радостью, удивлением и гордостью, потому что это был мой сын, который, независимо от моего к этому отношения, нашел свой путь к сердцу королевы. В то же время я испытывала тревогу за него – он был так безрассуден. Он, казалось, не видел ничего опасного вокруг себя, а если и видел, то не придавал этому значения. А ведь враги были повсюду. Я очень опасалась Рейли – умного, коварного, красавца Рейли, которого очень любила королева, правда, не так сильно, как двоих моих мужчин, моего мужа и моего сына. Иногда, когда я задумывалась, какую злую шутку играет с нами судьба, меня охватывал истерический смех. Это была какая-то кадриль. Мы, четверо, выделывали замысловатые фигуры под музыку, не полностью придуманную Ее Величеством. Один из танцоров покинул сцену, а трое остались.

Эссекс никогда не придавал большого значения деньгам. Как отличался он этим от Лейстера! А Лейстер умер по уши в долгах. Я часто задумывалась, что будет дальше с моим сыном. Чем богаче он становился благодаря королевской милости, тем щедрее он одаривал окружающих. Все, кто служил ему, были довольны. Они заявляли, что пойдут за ним на край света, но иногда я думала, что их преданность была такой сильной только потому, что он всегда находил способ заплатить за нее.

Мой дорогой Эссекс! Как я любила его! Как я гордилась им! Как я боялась за него!

Именно Пенелопа обратила мое внимание на его увлечение Френсис Сидни. Френсис была красива, ее смуглость, унаследованная ею от отца, которого королева называла своим мавром, делала ее весьма привлекательной. Но она была молчалива, и поэтому казалось, что она несколько сторонится собиравшейся у нас молодежи.

Пенелопа сказала, что Френсис привлекла внимание Эссекса именно свой непохожестью на него.

– Ты думаешь, он собирается жениться на ней? – спросила я.

– Это меня не удивило бы.

– Но она старше его – вдова с дочерью.

– Он всегда покровительствовал ей, с тех пор, как умер Филип. Она тиха и ненавязчива. Она никогда не сделает попытки вторгнуться в его планы. Думаю, что такую ему и надо.

Дорогая Пенелопа, нет другого мужчины в Англии, которому светило бы такое блестящее будущее, как твоему брату. Он может породниться с любой из самых богатых и знатных фамилий в стране. Не может быть, чтобы он предпочел дочь Уолсингэма.

– Дорогая мамочка, – возразила Пенелопа. – Ведь это не наш выбор, а его.

Она была права, но я не могла в это поверить. Сэр Френсис Уолсингэм обладал немалой властью в стране, он был одним из наиболее способных королевских министров, но королева никогда не причисляла его к своим фаворитам. Он был из категории людей, которых терпели за их талант. Королеве следовало бы первой заметить, как хорошо он ей служит. Он создал одну из лучших шпионских систем в мире, и работу большинства агентов он оплачивал из собственного кармана. Он был инициатором привлечения к суду участников бабингтонского заговора, результатом чего явилась казнь Марии, королевы Шотландии. Он был человеком очень честным и неподкупным, но не смог нажить себе состояния и не был отмечен сколь-нибудь значительными почестями.

Но Эссекс отмел все это. Он решил жениться на Френсис Сидни. Пенелопа и я вместе с Кристофером и Чарльзом Благом отговаривали его, а Чарльз спросил о том, подумал Эссекс, что скажет королева.

– Не знаю! – закричал Эссекс. – Но и ее неодобрение не остановит меня.

– Но это может кончиться твоим отлучением от королевского двора, – предупредил его Кристофер.

– Добрый мой Кристофер, – хвастливо заявил Эссекс. – Думаешь, я не знаю, как справиться с королевой?

– Умоляю тебя даже не произносить таких слов, – попросил Чарльз. – Ведь если они дойдут до королевы…

– Но ведь здесь одни друзья, – возразил Эссекс. – Лейстер женился, и она простила его.

– Но не простила его жену, – с горечью заметила я.