резиденция Симона де Монфора. Граф сам спустился к причалу, чтобы встретить государя.

– Не бойтесь, милорд, – сказал он. – Буря прошла стороной.

Генрих посмотрел на хозяина в упор, и с уст у него сорвалось:

– Я действительно боюсь грома и молнии, но, клянусь головой Господа, вас я страшусь еще больше.

Следуя за Монфором вверх по лестнице, Генрих понял, что совершил непоправимую ошибку – выдал Монфору свои истинные чувства.

Эдуарду исполнилось двадцать лет. Он подолгу гостил у французского короля, принимал там участие в рыцарских ристалищах. Французы обожали английского наследного принца за красоту, высокий рост и непревзойденное искусство верховой езды.

Эдуард часто вспоминал жену, однако они по-прежнему жили порознь, ибо Элеанора еще не вошла в возраст. Девочка училась наукам, а ее супруг постигал законы рыцарства.

До Франции доходили тревожные слухи о раздорах между королем и баронами. Эдуард советовался с французским королем, мудрость которого почиталась во всем христианском мире, однако Людовик не мог сказать племяннику ничего утешительного. Было ясно лишь одно: в Англии настали мрачные времена, а значит, наследник престола должен быть дома. Эдуард поспешил в Англию и отправился в Винчестер, где в то время находился король. Генрих тепло обнял сына, даже прослезился от удовольствия. Первым делом он спросил, здоров ли Эдуард, все ли у него благополучно.

– Ваша матушка будет счастлива вас видеть.

Эдуард подумал, что отец выглядит больным и усталым. Должно быть, причиной тому – внутренние неурядицы в стране.

– Мне известно о том, что происходит в королевстве, – сказал принц.

– Да, сын мой, некоторые из моих подданных никак не угомонятся, да и мне не дают покоя.

– Правда ли, что бароны созвали парламент, который диктует вам свою волю?

– Не совсем так. Я имею право назначать туда своих людей. Но все упирается в деньги. Парламент ни о чем другом не говорит.

– Королевством нельзя управлять без денег.

– И я твержу им о том же. Они же полагают, что я могу сотворять деньги из пустоты.

– А Людовик Французский говорит, что нельзя облагать народ чрезмерными податями.

– Так вы тоже стали поклонником Людовика?

– Он мудрый король, во Франции все его любят. Мне показалось, что он говорит здраво.

Генрих кивнул:

– Весьма серьезный господин. Хорошо ему – у него куда более покладистые подданные, чем у меня.

Эдуард хотел возразить, что Людовик сумел заслужить уважение и любовь своего народа, однако воздержался от этих слов – они прозвучали бы как критика в адрес отца.

И все же от внимания Генриха не укрылся скептицизм сына. Король был потрясен. Ведь его семья всегда отличалась сплоченностью. Неужто единству наступит конец, когда надвигается беда?

Генрих рассказал сыну, что произошло в стране за время отсутствия Эдуарда – о том, как Гийом де Валанс поссорился с Симоном де Монфором, как они чуть было не сцепились в схватке.

Эдуард был очень расстроен.

– К счастью, в лагере баронов тоже нет единогласия, – продолжал король. – Глостер, похоже, поссорился с Монфором. Если они между собой передерутся, все устроится само собой.

– А что вы намерены делать, отец, если произойдет худшее?

– Худшее? Что вы имеете в виду?

– Если все бароны объединятся, как это случилось во времена вашего отца.

– Я думаю об этом все время. О прегрешениях короля Джона я не забыл. Но разве я за них в ответе?

– Многие боятся, что вы их повторите.

Генрих удивленно воззрился на сына. Кажется, в словах принца прозвучал упрек? Неужели в семье и в самом деле наметился раздор?

Возвращение Эдуарда повергло короля в тягостные сомнения.

К принцу явился Симон де Монфор. Он тоже узнал о возвращении Эдуарда и решил проверить, не окажется ли молодой человек разумнее своего отца.

Может быть, он сумеет оценить всю опасность обстановки. Пусть что-нибудь сделает – ведь ему суждено рано или поздно воссесть на отцовский престол.

– Больше всего на свете я хочу избежать междуусобной войны, – озабоченно начал он.

– Вы думаете, такая опасность реальна?

– Война почти неизбежна.

– Но ведь теперь у вас есть парламент!

– Согласия нет и там, к сожалению. Ваш отец должен отказаться от сицилийской авантюры. Этот титул ничего не прибавит вашему младшему брату, а стране обойдется крайне дорого. Сицилийская корона словно околдовала ваших отца и мать!

– Если так, то нам следует забыть о Сицилии.

– Милорд, я знал, что вы проявите благоразумие. Мне нужно о многом рассказать вам. Вы должны присоединиться к нам, и тогда, с помощью Божьей, мы сможем избежать большой беды.

– Охотно сделаю это, – пообещал Эдуард.

Вскоре при дворе начали шептаться, что наследник престола много времени проводит в обществе Симона де Монфора. Похоже, они сумели найти общий язык.

Иногда Элеанора жалела, что дети растут так быстро. Особенно горевала она о дочерях, которым суждено было покинуть отчий дом.

Джон де Дор, герцог Бретанский, посватался к Беатрисе. Партия была выгодная, Беатриса заневестилась, и потому предложение было рассмотрено благосклонно.

Однако Элеанора помнила о печальном опыте Маргарет и не торопилась с ответом. Она все повторяла, что предпочла бы иметь одних сыновей – принцам, по крайней мере, не нужно уезжать на чужбину.

Однако в конце концов решение было принято, и Беатриса стала готовиться к отъезду.

Генрих, у которого были дела во Франции, должен был сопровождать свою дочь. Однако Элеаноре пришлось остаться, ибо в столь тревожные времена нельзя было оставлять страну без управления.

– Вам поможет Эдуард, дорогая, – сказал Генрих. – А что касается меня, то я постараюсь вернуться побыстрее.

По правде говоря, Элеанора была даже рада, что никуда не едет. Конечно, она могла бы провести с дочерью чуть больше времени, провожая ее, но зато пришлось бы присутствовать при душераздирающей церемонии вверения невесты жениху, совершенно чужому человеку. Элеанора и так не могла забыть злосчастный день, когда малютка Маргарет сочеталась браком с Александром Шотландским.

Королева попрощалась с мужем и дочерью, а затем удалилась в Виндзор, где ей составила компанию юная жена Эдуарда, славная и покладистая девушка. Они отлично ладили друг с другом.

Вскоре после свадьбы Беатрисы в Бретань прибыл герцог Глостер. Это был честолюбивый молодой человек, люто завидовавший Симону де Монфору, который пользовался среди английской знати особым уважением.

Герцог явился к королю и сказал, что хочет побеседовать с ним по конфиденциальному делу. – Милорд, мне горько говорить об этом, ибо я знаю, как расстроят вас мои слова. Заранее прошу прощения за это, но все же считаю своим долгом провести этот разговор.

– Говорите, в чем дело, и поскорей, – приказал Генрих.

– Ваш сын Эдуард заключил союз с Симоном де Монфором.

– Невозможно!

– Увы, милорд, это правда.

– Не верю!

– Многие могут это подтвердить.

Генрих покачал головой:

– Здесь какая-то ошибка, – упрямо повторил он.