Он и вправду мог считать себя удачливым человеком.

Если бы Георг Август услышал разговор между отцом и главным министром Берншторфом, то его прекрасное настроение моментально бы улетучилось.

– Необходимо следить за принцем, – сказал Берншторф. – Знание английского дает ему колоссальное преимущество, и вы можете не сомневаться, он не преминет воспользоваться им.

– Наверно, лучше оставить его в Ганновере. – Берншторф на минуту задумался, а потом продолжал: – Кто знает, какой вред он может причинить дома? Все же лучше не спускать с него глаз. И тогда он может поехать с нами. Англичане захотят увидеть принца Уэльского.

– Тогда я останусь здесь, а его пошлем в Англию, – буркнул король.

– Это будет роковой шаг, Ваше Величество. Роковой. Через несколько дней якобиты посадят на трон Якова. В любом случае мы не знаем, какая оппозиция ждет нас, когда мы прибудем туда.

– Знаю. Здесь они клянутся в верности, но я не доверяю ни одному из них. Они все похожи на Мальборо, всегда готовы повернуть паруса в ту сторону, откуда дует ветер.

– Мы должны все помнить об этом, сир. И в Ганновере, и тем более когда высадимся в Англии. Вот почему я думаю, что надо взять с собой принца Уэльского, а принцессу мы можем оставить, она приедет позже.

Георг с удивлением взглянул на министра, и тот поспешил объяснить:

– Принц зависит от нее больше, чем ему кажется. Она, разумеется, последует за ним. Двор будет ее ждать. Но она должна появиться позже. Нельзя, чтобы принц и его семья сопровождали вас во время торжественного въезда в столицу. Все внимание сосредоточится на них. Они молодые, у них дети. Если принц и его семья окажутся рядом, то это отвлечет взгляды толпы от Вашего Величества.

Георг никогда не возражал против откровенного разговора, если он казался ему разумным. Он не хотел ехать в Англию. И, сколько мог, откладывал свой отъезд. Но если уж он решился на этот шаг, то надо сделать все, чтобы добиться успеха.

– Хорошо, она приедет позже, – сказал он, подводя итог этому разговору.

– Ваше Величество предполагает взять с собой мадам Шулемберг? – нерешительно спросил Берншторф.

– Вряд ли она согласится остаться в Ганновере, если я уеду в Англию, – бесстрастно проговорил Георг. Из своих любовниц он всем предпочитал Эрменгарду Шулемберг. Она была с ним так давно и искренне любила его, а у него хватало проницательности понимать, что другие не питали к нему любви. Эрменгарда была для него вроде жены, и он не представлял себе жизни без нее.

– А мадам Кильманзегге?

Георг пожал плечами. Если Шулемберг поедет с ним, то не похоже, чтобы Кильманзегге согласилась остаться. Он сказал об этом министру, и Берншторф, зная, что привычка правит жизнью хозяина, согласился. По-видимому, необходимо взять в Англию обеих женщин.

Берншторф непреклонно сжал губы. Графиня фон Платен не поедет. Он отомстит ей. Этой особе надо дать урок. Она была любительницей интриг и могла подкопаться под его власть. Если для Шулемберг достаточно, что она вроде бы как жена короля, а Кильманзегге довольна, если у нее есть любовники, то графиня фон Платен – честолюбивая женщина и выпросила у короля место придворного казначея для своего любовника, Крэггса. Берншторф услышал об этом чуть ли не последним, и его гневу не было границ. В прошлом те, кто искал милостей при дворе, приходили к нему. Он не потерпит женщину, которая позволяет себе покушаться на его привилегии.

– Ваше Величество, мне кажется, графине фон Платен лучше остаться в Ганновере, – начал министр. – Две дамы и обе в возрасте могут выглядеть вполне респектабельно… Это совсем неплохо. Но графине фон Платен придется остаться в Ганновере, потому что, по-моему, если она будет сопровождать вас в Лондон, англичане подумают, что три женщины – это многовато.

Георг взвешивал сказанное министром и вспоминал, как красивая графиня спряталась в его спальне в халате, накинутом на голое тело, и умоляла его оказать ей честь и не отдавать всю привязанность двум пожилым дамам. Ее появление тогда очень насмешило курфюрста, что редко с ним бывало, и он восхищался ее ловкостью. Она красивая женщина, но в Англии, должно быть, много красивых женщин, слегка отличающихся от немок, потому что иностранки всегда чуть другие. А он только изредка любил разнообразие. Шулемберг и Кильманзегге – для того, чтобы удовлетворить привычку, а несколько новых леди внесут перемены.

Все женщины очень похожи друг на друга. К тому же у Платен была склонность совать нос не в свои дела. А по правде говоря, ему никогда не нравились проныры.

И он согласно кивнул министру. Будет так, как предложил Берншторф.

Георг пришел в апартаменты Эрменгарды и нашел ее в слезах. Он удивился, потому что в его присутствии она редко проявляла какие-нибудь чувства, кроме радостной услужливости.

– В чем дело? – спросил он.

Она попыталась улыбнуться, но ей не удалось.

– Я боюсь за вас. Вдруг что-нибудь случится.

– Что может случиться?

– Вы собираетесь в Англию как король. Совсем недавно они обезглавили одного из своих королей, а еще одного выгнали из страны. Если бы он остался, то тоже, наверно, потерял бы голову.

Он с нежностью посмотрел на старую любовницу. Ради него она даже постаралась выучить историю.

– Они не посмеют убить меня.

– Но могут попытаться. Давайте лучше останемся в Ганновере. Какая для вас разница, курфюрст вы или король?