– Умоляю, прости меня, – сказал он смиренно.

– А я умоляю вас передать Мэри, что я должна была немедленно идти.

– Позволь мне сказать хоть пару слов в свое оправдание.

– Не может быть никакого оправдания.

Она вышла в соседнюю комнату, где оставила свою накидку. Он последовал туда же и стоял, покорно наблюдая за ней.

– Я больше никогда не желаю вас видеть, – сказала она ему.

Джейн вся дрожала, ибо, несомненно, это была ложь. В ней все перевернулось с того самого момента, как она впервые увидела его. Она почувствовала, что если бы никогда не знала его, то в конце концов, наверное, научилась бы испытывать чувство удовлетворения жизнью, теперь это было невозможно. Она будет помнить его всю жизнь – его прекрасное лицо, его величественную фигуру и жизнерадостный смех. Она понимала, что ей грозит большая опасность, так как знала все свои слабости. Ей бы следовало побыстрее убежать, пока она еще в силах сделать это. Его энергия и мужественность говорили о том, что он небезразличен к женщинам! Такая грациозность и очарование, такая легкая манера произносить слова, которые приятно слышать, могли быть результатом только очень большого опыта. Он был таким же распутником, как и Гастингс. Но этот человек более опасен, ибо уже сейчас, совсем немного побыв в его обществе, она обнаружила, что ее воля к сопротивлению действительно становится все меньше и меньше.

Он положил руки ей на плечи и сказал:

– Я вел себя слишком развязно. Поверь, у меня не было никаких дурных намерений. Ты должна простить меня – при виде тебя я сразу же потерял душевный покой. Обещай, что мы останемся друзьями, или я тотчас же умру от тоски. Сними свою накидку и дай мне еще один шанс.

– Какой шанс?

– Получше узнать друг друга. Стать друзьями.

– Что проку в том, что мы будем друзьями?

– А ты думаешь, что смогла бы так скоро ощутить ко мне более сильное чувство, чем дружба?

– Даже если бы это случилось, что в том хорошего? – Она обернулась к нему, пытаясь прочитать на его лице насмешку, но оно оставалось совершенно серьезным.

Он сказал:

– Джейн, я буду честен с тобой. Если бы я только встретил тебя до того, как ты вышла замуж за ювелира! Но что есть – то есть. Разве бедняк не имеет права подобрать крошки, которые падают со стола богатого человека?

– Не понимаю вас.

– Мы не можем быть любовниками, ибо я вижу – ты добродетельная женщина. Я тоже хотел бы быть добродетельным, но, увы!.. плоть моя слаба. Джейн, подари мне свою дружбу. Я буду дорожить ею.

Джейн бросила капюшон на скамью. – Давайте вернемся в другую комнату, – сказала она, – а то Мэри удивится, увидев нас здесь.

– Так я прощен?

– Прощены. Но умоляю вас, не забывайте, что я не потерплю подобного поведения с вашей стороны.

– Я запомню это, Джейн.

Они посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись. Джейн не понимала, почему она смеется – разве только потому, что его общество действовало на нее так, что ей просто хотелось смеяться от переполнявшего ее счастья.

– У нас нет причины для смеха, – сказала она, пытаясь выглядеть серьезной.

– Как раз наоборот, – уверил ее он, – ведь мы смеемся от счастья, Джейн. Я безумно рад, что ты меня простила.

– Вы, конечно, решили, что я какая-нибудь недотрога?

– Глядя в твои глаза, никогда этого не подумаешь. В тебе, Джейн, скрыта огромная теплота, она предназначена для счастливца, который сможет разжечь огонь.

– Однажды, еще до замужества, у меня был весьма печальный опыт. Он мог бы закончиться настоящей бедой. Меня чуть было не похитили. С того самого дня я просто обязана вести себя осторожно.

– Бедное дитя! Этого мерзавца следовало бы заточить в Тауэр.

– И я так думаю. Но, по-видимому, он один из придворных.

– Хотел бы я знать его имя!

– Даже если вы узнаете, это вам ничего не даст. Он занимает очень высокое положение.

– Прошу тебя, Джейн, скажи мне.

– Полагаю, это лорд Гастингс.

– Какой мерзавец!

– Я тоже так думаю и все еще дрожу при мысли, какой бы могла быть моя участь, если бы его замысел удался.

– Это наказание за твою красоту. Ты не бойся, я не сделаю ничего подобного, – сказал он мягко. – Я не пойду на обман. Если мне посчастливится и ты придешь ко мне, пусть это будет по доброй воле – или не