время обширные планы производства хронически не выполнялись. Путем крайнего напряжения сил за период 1930–1933 гг. в СССР удалось построить 9224 самолета (и военных и гражданских) [83] и 7865 танков и танкеток [84]. Произвели именно такое количество боевой техники не оттого, что больше не хотели, а прежде всего потому, что больше не смогли.
Характерно, что ограничить непомерные запросы военных пытался не кто иной, как их глава нарком Ворошилов. Он тогда говорил Тухачевскому и его сторонникам:
«Если вы хотите разорить государство и оскандалить себя, вы организуете такое количество танков в армии в мирное время ‹…› Это очень дорогое удовольствие, с одной стороны, а с другой стороны — это ненужная вещь‹…› Это значит съесть все, что государство будет тебе давать, с тем, чтобы быть голодным, когда настанет война» [85].
Скорее всего, Ворошилов действительно старался сэкономить народные деньги. Хотя надо учитывать, что в отношениях между ним и Тухачевским постоянно чувствовалась напряженность, вызванная конфликтом времен Гражданской войны. Но на эти рациональные соображения все равно никто не обращал должного внимания, и разорительная для и без того нищей страны гонка вооружений с воображаемыми противниками продолжалась полным ходом. Наконец, 1 декабря 1933 г. в приказе РВС СССР № 0101 «Об итогах боевой подготовки РККА за 1933 год и задачах на 1934 год» всему командному составу Красной Армии было официально объявлено:
Но в мечтаниях Тухачевского было и несомненное рациональное зерно. Например, он предлагал не строить специализированные военные заводы, а выпускать боевую технику, опираясь, главным образом, на обычные предприятия.
В то же время мощности военной индустрии в мирное время должны были частично задействоваться для изготовления товаров гражданского назначения. Производство такого типа создавало реальные предпосылки для резкого увеличения выпуска военной продукции в случае необходимости. К тому же речь в записке Тухачевского шла о производстве танков и самолетов в условиях ведения полномасштабной войны на Западном ТВД. Тогда вся советская промышленность была бы полностью мобилизована на нужды армии. Именно поэтому он и считал возможным построить за первый год боевых действий такое астрономическое количество боевой техники.
При этом, по мнению Тухачевского, только танки и самолеты первой линии должны были представлять собой новейшие образцы, а в последующих за ними эшелонах достаточно было иметь максимально упрощенные дешевые суррогаты боевых машин. Например, на роль танков вполне подходили бронированные тракторы. Да и предложенное им количество танков Тухачевский взял отнюдь не с потолка, как это может показаться на первый взгляд. Пользуясь советом инженера Магдесиева с ленинградского завода «Большевик», он полагал, что производство двух тракторов примерно соответствует одному танку. Поэтому основываясь на планах производства в СССР в 1932/33 хозяйственном году 197 100 тракторов, Тухачевский считал возможным построить вместо них за то же самое время 100 тыс. танков. Даже в случае потери половины из них в результате боевых действий к концу первого года войны в строю оставались бы еще 50 тысяч [87]. Аналогичный расчет был сделан им и для самолетов, и тоже с учетом их массовых боевых потерь, только базировался он на планах выпуска в 1932/33 хозяйственном году 350 тыс. автомобилей с коэффициентом 0,35. Таким образом, при годичном производстве 122 500 самолетов и потере более двух третей из них в боях к концу первого 1 ода войны их должно было остаться 35–40 тыс. [88].
Конечно, Тухачевский использовал в своих расчетах, мягко говоря, чересчур оптимистичные коэффициенты. Да и плановые цифры выпуска автомобилей и тракторов, на которых он базировался, не соответствовали действительности. Но это была особенность советского планирования того времени. Предприятиям сознательно доводились заведомо неосуществимые производственные задания, чтобы выжать из них все возможное. Штурмовщина при подобных методах управления промышленностью неизбежно приводила к падению качества продукции. Но над этим тогда мало кто задумывался, все затмевала магия больших чисел. Сталин в письме Ворошилову от 24 апреля 1932 г. так обосновал этот своеобразный способ подстегивания роста производства:
«По части танков и авиации, видимо, промышленность не сумела еще, как следует, перевооружиться применительно к новым (нашим) заданиям. Ничего! Будем нажимать и помогать ей, — приспособится. Все дело в том, чтобы держать известные отрасли промышленности (главным образом военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на 100 %, то на 80–90 %. Разве этого мало?» [89].
Тухачевский был большим поклонником использования в армии новейших технических средств. В целях проведения быстрой мобилизации и сосредоточения многомиллионной армии на западном театре военных действий (ТВД) в условиях слаборазвитой инфраструктуры он предлагал шире использовать для дальних войсковых перевозок транспортную авиацию. Однако, судя по всему, он не задумывался над вопросом, как подготовить для огромной массы запланированной им боевой техники соответствующее количество умеющих ею владеть людей. А ведь эта проблема по сложности и важности не уступает проблеме производства, особенно в такой отсталой по части технической грамотности населения стране, какой был тогда Советский Союз. На этот раз идеи Тухачевского были замечены и получили признание высшего советского руководства. Сталин ценил ум, деловую хватку и стремление молодого военачальника ко всему новому. Он не мог ожидать подобных новаций от Ворошилова или Буденного, которые не очень-то стремились, да и не могли воспринимать многие новшества. В июне 1931 г. будущий маршал был назначен на высокий пост начальника вооружений РККА. Одновременно он стал заместителем наркома Ворошилова. Предложения Тухачевского как раз совпали по времени с новыми возможностями, которые возникли в связи с проводившейся полным ходом индустриализацией страны и появлением нового серьезного противника, которого начала выдвигать на первый план официальная пропаганда. На сфабрикованном в конце 1930 г. процессе «Промпартии» была во всеуслышание озвучена непосредственная угроза нападения на Советский Союз со стороны Франции. В связи с этим в январе 1931 г. в основные принципы плана строительства вооруженных сил была внесена принципиальная поправка: отныне РККА должна была превосходить вероятных противников на главном ТВД по всем показателям, а не только по двум или трем решающим видам вооружений, как это было прежде.
Новый мобилизационный план на завершавший первую пятилетку 1933 г. предусматривал полуторакратный (по сравнению с прежними наметками) рост армии военного времени. Ее состав планировалось довести до 150 стрелковых и 22 кавалерийских дивизий, двух мехкорпусов и 10 мехбригад, в которых числилось 4467 тыс. человек, 20 073 орудий, 8463 танков и танкеток, 979 бронемашин и 3740 боевых самолетов [90]. При этом Красная Армия обгоняла по численности армии Германии и Франции, сражавшиеся в 1918 г. на Западном ТВД. Для скорейшего насыщения войск современной техникой в 1932 г. была принята «Танковая программа». Она предусматривала производство только за первый год войны 13 800 малых и 2000 средних танков, а также 15 000 танкеток [91].
Представляет интерес планируемое тогда распределение войск по операционным направлениям. Самые большие силы — шесть армий и два резервных корпуса — выделялись Западному фронту, который должен был противостоять польской армии. В его составе был один мехкорпус, один кавкорпус, 56 дивизий, 10 бригад и 19 артполков РГК. Силы Юго-Западного фронта состояли из пяти армий, а его резервы — из мехкорпуса и четырех дивизий. Всего этот фронт располагал одним механизированным и двумя кавалерийскими корпусами, 44 дивизиями и двумя бригадами с частями усиления. На Северо-Западном фронте оставались только две армии, состоявшие из 26 дивизий, трех бригад и трех артполков РГК. Эти силы были выделены для действий против армий Латвии, Эстонии и Финляндии. Дислоцировавшийся там мехкорпус предназначался для переброски на Западный фронт [92].
В Советском Союзе заботились и о морских вооружениях. В июле 1931 г. по предложению Сталина была принята программа постройки к концу 1935 г. 200 подводных лодок, 40–50 эсминцев, 250 торпедных катеров и соответствующего числа гидросамолетов общей стоимостью два миллиарда рублей [93]. Для сравнения: в военно-морском флоте той же Польши в 1933 г. самыми крупными кораблями были два эсминца
