взятое нами снаряжение было весьма скромным, причем имелось в виду, что к концу нашего путешествия по воде оно будет еще меньше. Другие, быть может, нашли бы безрассудным приниматься за дело таким образом, но я был убежден в том, что если не достигну цели, то это произойдет не от недостатка в безделушках, рекомендуемых рекламой для путешественников, но от недостатка мужества или оттого, что огромный багаж вызовет вожделение у туземцев при проезде через их области.
Я вез с собой не много инструментов, но все они были лучшего качества. Секстант был изготовлен знаменитыми мастерами Троутоном и Симсом на Флит-стрит, часы-хроно-метр с рычажком для остановки секундной стрелки (изумительное изобретение, дающее возможность при наблюдениях точно определять время) были сконструированы Дентом из Стренда для Королевского Географического общества и были одобрены президентом этого общества адмиралом
Смайтом, суждениям и любезности которого я чувствую себя глубоко обязанным в этом и в других делах. По мнению мистера Маклира, они не уступают имеющимся хронометрам. Кроме этих инструментов, у меня был термометр, изготовленный Доллондом, компас из обсерватории Кэпа и в дополнение к нему еще один небольшой карманный компас и хорошая небольшая подзорная труба с подставкой; трубу можно было привинчивать к дереву.
11 ноября 1853 г., сопровождаемые Секелету и его главными людьми, мы уехали из Линьянти, чтобы сделать посадку в челноки на р. Чобе. Вождь поехал с нами с целью лично убедиться в том, что наше отплытие произойдет в порядке. Прежде чем достигнуть нового русла реки, нам пришлось пересечь пять ее рукавов. Эти ее разветвления были, наверное, причиной того, что она в 1851 г. показалась нам с Освеллом такой маленькой. Когда все ее разветвления соединяются снова, то она становится большой, глубокой рекой. Местом, где произошла наша посадка в челноки, был тот самый остров, на котором мы встретились с Себитуане; остров назывался Маунку, по имени одной из жен Себитуане. Вождь одолжил мне свой собственный челн, и так как этот челн был шире других, то мне было в нем просторно.
Река Чобе кишит гиппопотамами. Когда самцы гиппопотамы становятся старыми, то их изгоняют из стада, и они делаются такими озлобленными и такими мизантропами, что нападают на каждый челн, плывущий близко к ним. Стадо никогда не бывает опасным, кроме тех случаев, когда все гиппопотамы спят и от испуга могут толкнуть челн. Чтобы избежать этого, рекомендуют днем плыть ближе к берегу, а ночью – по самой середине реки. Эти животные, завидев человека, как правило, обращаются в бегство. Но гиппопотамы-одиночки, или «отшельники», подобно свирепым слонам, живущим отдельно от стада, чрезвычайно опасны. Нам встретился в то время челн, вдребезги разбитый ударом задней ноги гиппопотама. Спутники мои сказали мне, что в случае подобного нападения на наши лодки лучше всего было бы нырнуть на дно и продержаться там несколько секунд, потому что, разбив лодку, гиппопотам всегда ищет людей на поверхности воды, и если не находит никого, то быстро удаляется. Я видел несколько глубоких страшных ранна ногах людей, имевших несчастье подвергнуться нападению гиппопотама и не умевших нырять. Орудием нападения у этого животного являются его зубы, несмотря на то что оно принадлежит к травоядным. Один из таких «холостяков», живущих близ слияния всех рукавов р. Чобе, вышел однажды из своего логовища и, опустив голову, бросился на наших людей, которые с большой поспешностью скрылись от него.
Гиппопотам опрокидывает лодку
Часть р. Чобе, называемая Забеса или Забенза, раздается вширь, подобно небольшому озеру, окруженному со всех сторон густой массой высокого тростника. Ниже этого места она имеет от 100 до 120 ярдов [90—110 м] в ширину, очень глубокая и никогда не пересыхает настолько, чтобы ее можно было перейти вброд. В некоторых местах, где отсутствие тростника позволяет видеть противоположный берег, макололо построили деревни для наблюдения за своими врагами матабеле. Мы побывали последовательно во всех этих деревнях и обнаружили, что здесь, как и везде в стране макололо, нашему приезду предшествовал приказ, который буквально гласил: «Нельзя допускать, чтобы наке (доктор) был голодным».
Берега Чобе, как и берега Зоуги, состоят из мягкого известкового туфа, и река пробила себе в нем глубокое русло с отвесными берегами. Там, где берега поднимаются высоко, как, например, около стоянки наших повозок в 1851 г., они покрыты великолепными деревьями – местом обитания цеце и убежищем для различных антилоп, диких свиней, зебр, буйволов и слонов.
Среди деревьев здесь можно видеть несколько видов Ficus indica, светло-зеленых акаций, роскошных моцинцел и вечнозеленых моцоуори, похожих на кипарис. Плоды этого последнего дерева теперь созрели, и жители деревень угощали нас множеством блюд, приготовленных из его красивых розовых слив; больше всего их употребляют в форме приятного кислого напитка. Моцинцела – очень высокое дерево; оно является прекрасным материалом для челноков; его плоды питательны и вкусны, но, как и у многих диких плодов этой страны, следовало бы путем культивирования дерева увеличить мясистую часть плода, потому что большую часть плода занимает косточка.
Течение Чобе было настолько извилистым, что каждые 12 миль [22 км] она несла нас по всем направлениям компаса. От одного изгиба реки, на котором стоит д. Мореми, некоторые из нас прошли пешком до другой деревни почти прямым путем, что заняло около шести часов, в то время как челны, плывущие с удвоенной скоростью, покрыли то же самое расстояние в двенадцать часов. И хотя река при самом низком уровне воды имеет в глубину от 13 до 15 футов [4–4,5 м] и достаточно широка, чтобы по ней мог плавать пароход, внезапность, с которой появляются ее извилины и повороты, являлась бы серьезным препятствием для навигации. Если бы эта страна стала когда-нибудь цивилизованной, то р. Чобе могла бы быть удобным естественным каналом. Чтобы проехать от Линьянти до места слияния Чобе с Лиамбье, мы потратили сорок два с половиной часа, работая веслами и плывя со скоростью 5 миль [9 км] в час; там мы обнаружили дайку амигдалоида [dyke of amygdaloid], лежащую поперек Лиамбье.
Этот амигдалоид вместе с аналами (analami) и мезотипом содержит в себе кристаллы, которые непрерывно вымываются водой и растворяются в ней, отчего камень имеет такой вид, как будто он весь источен червями. Любопытно наблюдать, как вода, бегущая по камням, поглощает хотя и ничтожную, но заметную часть минералов, содержащихся в них. До этого места вода в Чобе имеет темный, мшистый цвет, но здесь она сразу делается светлой. Всюду, где только наблюдается это просветление воды, которое является признаком большого количества растворенных в ней минералов, одновременно отмечается и почти полное отсутствие комаров. В таких местах комаров никогда не бывает так много, чтобы они причиняли кому-нибудь серьезное беспокойство, кроме крайне раздражительных людей.
В месте слияния Чобе и Лиамбье стоит большой остров, называемый Мпария. Он состоит из траппа (зеолит, вероятно, мезотип), имеющего более молодой возраст, чем глубокий пласт туфа, в котором Чобе проложила себе русло, потому что на месте их соединения туф преобразован в сахароидный известняк.
Действительное место слияния этих двух рек, Чобе и Лиамбье, определить трудно, потому что каждая из них в этом месте разветвляется на несколько рукавов. Когда вся масса воды собирается затем в одно русло, то для того, кто провел много лет на безводном юге, она является необычайно красивым зрелищем. Даже острый взгляд туземца не может различить с берега, являются ли те два больших острова, которые находятся в нескольких милях к востоку от места соединения рек, противоположным берегом или чем-нибудь другим. В давние годы, когда нынешний вождь Секоми был еще грудным ребенком, вождь макалака с о. Мпария обманом разлучил мужчин племени бамангвато с их женами, заманив мужчин на один из этих островов будто бы для того, чтобы перевезти их через р. Лиамбье. После того как жены на глазах у мужей были взяты в плен этими жестокими властителями Лиамбье, мужчины были предоставлены гибели, и Секоми обязан своей жизнью состраданию, проявленному одним из байейе, который из жалости к маленькому вождю дал возможность его матери убежать ночью.
Проведя одну ночь на о. Мпария в деревне макололо, мы оставили Чобе и начали подниматься по Лиамбье; 19 ноября мы во второй раз приехали в Сешеке. Этот город стоит на северном берегу реки и населен множеством макалака, подвластных Морьянцане, шурину покойного Себитуане. В нем живут люди разных племен, и люди каждого племени имеют своего старшину, но всеми ими в целом управляет несколько человек макололо. Их по существу деспотическая власть значительно смягчается рядом обычаев и законов.
Один из макалака заколол копьем быка, принадлежавшего одному из макололо, и, будучи не в состоянии извлечь копье из раны, тем самым был уличен в преступном деянии. Он имел целью поживиться мясом при
