рабочей силы и что они ревностно пользуются каждым случаем, чтобы вывозить работников из страны. Наши люди получили также от матросов «Пионера» и «Ореста» много хорошей одежды, и теперь их соседи, да и сами они считали себя важными людьми. Никогда раньше не были они так богаты и считали, что их нынешнее благополучие позволяет им устроить свою жизнь и вступить в брак. Таким образом, жена и хижина были их первыми приобретениями, на которые они употребили свое имущество. Хижина стоила 4 ярда, а родителям жены нужно было заплатить 16 ярдов. Мы бы охотно оставили их у себя на судне, потому что они вели себя хорошо и научились выполнять большую часть нужных работ, но они сами не хотели идти с нами опять и навербовали нам других. Они прислали нам вдвое больше людей, чем мы могли принять; это были их братья и родственники, жаждавшие попасть на корабль и подняться с нами по Шире или куда- нибудь еще. Они все согласились работать за полцены, пока не научатся, и мы совсем на ощущали недостатка в рабочей силе, несмотря на то, что все те, кого можно было вывезти, были теперь вне страны.
В стране, расположенной между Лупатой и Кебрабасой, была необыкновенно жестокая засуха, которая распространялась на северо-восток до горной страны Манганджа. Все невольники Тете, за исключением очень немногих, были разогнаны голодом и теперь находились далеко в лесах в поисках каких-нибудь диких плодов или чего-нибудь другого, что могло бы поддержать их существование. Говорили, что их хозяева не ожидали увидеть их снова.
Пока мы были здесь, в Тете было уже два голодных года; точно такой же голод, как и в этом году, имел место в 1854 г., когда тысячи умирали от истощения. Если бы эта земля принадлежала людям вроде капских фермеров, то они своей энергией и предприимчивостью сделали бы так, что урожай не зависел бы от дождя. Так как там достаточно склонов и спусков, то землю легко можно было бы орошать водой из реки Замбези и ее притоков.
Португальская колония никогда не сможет процветать: ее используют как ссылку, и все там должно делаться на военный лад. «Зачем мне заботиться об этой стране, – говорил самый предприимчивый из тетевских купцов, – все, чего я хочу, это как можно скорее нажить деньги, а затем уехать в Бомбей и жить там в свое удовольствие».
В настоящее время все дела в Тете прекратились. Нельзя было найти ни одного носильщика для отправки товаров внутрь страны, и купцы с трудом доставали продукты для своих собственных семейств.
В Мазаро выпало больше дождей, и там был собран сносный урожай. Жители Шупанги собирали и сушили разные дикорастущие плоды, из которых почти все были не по вкусу европейцам. Они вырывали и ели корни одного маленького ползучего растения, называемого бизе. По внешнему виду бизе немного напоминают маленькие белые земляные груши, а по запаху – нашу картошку. Бизе были бы очень хороши, если бы только были немного покрупнее. Из других клубней, называемых уланга, можно приготовлять хороший крахмал. В нескольких милях от Шупанги водится много крупной дичи, но здешние жители, хотя и любят мясо, совсем не охотятся и редко убивают какое-нибудь животное.
Так как вода в Шире поднялась, 10 января 1863 г. мы отплыли, взяв «Леди Ньяса» на буксир. Немного времени спустя мы наткнулись на опустошения знаменитого Мариано.
Уджиджи. Дом, где жил Ливингстон. Рядом помещение для проведения аукциона по продаже рабов
Жители маленькой деревушки у подножия Морамбалы, оставшиеся в живых, сильно страдали от голода, так как один из его грабительских отрядов отнял у них все запасы. Женщины собирали на полях насекомых, корни, дикорастущие плоды и все, что можно было есть, чтобы как-нибудь протянуть до следующего урожая. Мимо нас прошли два каноэ, весь груз которых был ограблен шайкой Мариано; владельцы их собирали пальмовые орехи, чтобы не умереть от голода. На них были передники из пальмовых листьев, так как грабители стащили с них одежду и украшения. Ежедневно мимо нас плыли мертвые тела, а по утрам приходилось очищать колеса от трупов, которые ночью туда попадали. На протяжении многих миль все население долины было угнано Мариано, этим бичом страны, который стал снова тем же, чем и был раньше, – крупным португальским работорговцем. Сердце обливалось кровью при виде этого опустошения; берега рек, раньше такие многолюдные, стали безмолвными, селения выжжены, и гнетущий покой царит там, где прежде толпились ревностные торговцы с разнообразным ассортиментом товаров своего производства. Тингане потерпел поражение, а люди его убиты, похищены или принуждены бежать из своих селений. В одном селении, выше Руо, несколько несчастных осталось в живых, но большая часть населения вымерла. Повсюду – мертвые тела и трупный запах. Много скелетов лежало возле тропы, где люди падали от слабости и умирали. Возле некоторых хижин, как призраки, ползали мальчики и девочки с тусклыми, безжизненными глазами. Еще несколько тяжелых голодных дней – и они тоже умрут.
До того, как мы достигли мелких переправ, где мы были раньше в таком затруднительном положении, Шире упала на два фута, а нам теперь нужно было провести вверх два судна. В 2 милях выше одной мели, на которой судно простояло две недели, был застрелен бегемот; через 3 часа он всплыл. Когда лодка подтащила его, мертвечиной были привлечены крокодилы, и нам пришлось несколько раз выстрелить, чтобы отогнать их. Пуля не прошла в мозг животного, но вогнала туда осколок кости. Из раны вместе с газом вылилось немного жидкости, и этого уже было достаточно, чтобы крокодилы, находившиеся ниже по течению, почувствовали, что есть мертвый бегемот. У них совершенно необыкновенное обоняние и слух. На оставленное нами мясо накинулась дюжина приплывших снизу крокодилов. Наш человек из племени кру, Джумбо, утверждал, что крокодилы никогда не едят свежего мяса, а оставляют его, пока оно не протухнет и не станет нежным, – и чем сильнее оно пахнет, тем больше оно им нравится. В этом, по-видимому, есть доля правды. Крокодилы могут глотать за раз только небольшие куски, и им трудно разрывать свежее мясо. При глотании они, как и собаки, поднимают голову из воды. Мы пытались поймать нескольких, и скоро один был подцеплен; потребовалось полдюжины рук, чтобы вытащить его из воды; крюк для ловли акул разогнулся, и он ушел. Тогда был сделан больший железный крюк; но, так как крокодилы не могли проглотить его, а их челюсти быстро выпрямляли такие крюки, наша ловля крокодилов проваливалась. Как и можно ожидать, судя по силе лосося, крокодил тащит с необычайной силой.
Мимо корабля плыл труп мальчика; чудовищный крокодил набросился на него с быстротой борзой собаки, схватил его и встряхивал, как терьер крысу. На добычу набросились еще другие, и каждый, яростно оторвав кусок, бил и вспенивал воду своим мощным хвостом. Через несколько секунд труп был съеден. Зрелище было ужасное. Шире кишела крокодилами; на одной из отмелей мы насчитали шестьдесят семь этих отвратительных пресмыкающихся; но здесь они не такие свирепые, как в некоторых других реках. «Крокодилы, – говорит капитан Теккей, – водятся в Конго около порогов в таком большом количестве и так часто уносят женщин, спускающихся среди бела дня к реке за водой, что, пока они наполняют свои кувшины водой, одна из них обычно бросает в воду большие камни». Здесь для черпанья воды употребляют тыквенные бутылки, привешенные к длинному шесту, или же, для безопасности от крокодилов, устраивают забор.
Туземцы едят крокодилов, но нам всегда приходила в голову мысль о каннибальстве, когда мы думали о том, чтобы попробовать это мясо, отдающее мускусом и похожее на рыбу.
Гумбольдт замечает, что в Южной Америке в одних реках аллигаторы опаснее, чем в других. Аллигаторы отличаются от крокодилов тем, что у них четвертый зуб, или клык, входит в ямку или углубление в верхней челюсти, а у крокодила – в выемку. На передней лапе у крокодила пять несоединенных плавательною перепонкою пальцев, на задней – четыре, соединенные плавательной перепонкой; а у аллигатора плавательной перепонки нет совсем. Они так похожи, что могли бы скрещиваться.
Один из крокодилов, которого мы ранили, откусил конец своего хвоста; другой потерял в борьбе переднюю лапу. Между зубами мы видели настоящих пиявок, о чем упоминает Геродот, но ни разу не видели, чтобы ржанки (зуйки) вытаскивали их оттуда.
То, что крокодилы в одной части страны свирепее, чем в другой, объясняется, без сомнения, недостатком рыбы. И действительно, о вышеупомянутой части Конго капитан Теккей говорит: «Кроме каракатиц, здесь нет никакой другой рыбы [каракатица не рыба, а моллюск]», а мы нашли, что озерные крокодилы, живущие в прозрачной воде, при изобилии рыбы почти никогда не нападают на человека.
Шире кишит различными породами рыб. Как мы уже говорили, особенно нужно остерегаться крокодилов во время половодья. В это время рыба угоняется со своих обычных мест, а дичь не спускается к реке на
