другом дома, тогда к чему брать эти дружеские гонорары в 200 и 300 долларов? Где проявление альтруистической дружбы?
В один из дней перед ланчем я пошла на встречу со знакомым, с которым договорилась увидеться в офисе адвоката. Я знала этого юриста, Эда Джармена, несколько лет. Джармен меня никогда особенно не интересовал — он был слишком скользкий и имел дело с таким количеством омерзительных типов, что я считала его определенно специализирующимся по «темным» делишкам. Я поболтала с Джарменом несколько минут, пока мой знакомый не забрал меня на ланч, и случилось так, что в беседе упомянула о своей больной проблеме — нескольких арестах за прошлые месяцы. Джармен пообещал познакомить меня в тот же день с кем-то, кто может быть полезен.
Действительно, ближе к вечеру швейцар объявил мне о визитере, представившемся как друг мистера Джармена. Открыв дверь, я обнаружила высокою, худого, черноволосого мужчину, на первый взгляд сорока с небольшим лет. Улыбаясь, он представился, и, так как был одновременно хорошо одет и обладал приятными манерами, я разрешила ему войти. Ник, так он назвал себя позже, рассказал, что он детектив, который решил помочь мне, раз я являюсь другом Эда Джармена. Он показал мне свой значок и удостоверение детектива со служебным номером внизу.
Затем мы обсудили, откуда дует ветер. Поход мэра Линдсея против проституции не только сократил уличную проституцию, но также количество коллгел и публичных домов под началом различных мадам. Рейды полиции стали частыми, и в марте 1971 года меня бросили в тюрьму вместе с одной моей девушкой — немкой, непричастной к моему бизнесу невинной сожительницей. Дело еще не было завершено, и перспективы казались довольно мрачными, так как больше всего я боялась приговора, даже если он будет звучать как «фланирование» с целью проституции. Все это подпадает под определение моральной непристойности, вызова общественной нравственности, может стать препятствием для получения очень важного для меня зеленого удостоверения, разрешающего постоянное проживание в США, которое я так долго ожидала. Конечно, я упомянула об этом Нику, и тот спросил меня, кто арестовал меня тогда. Я рассказала ему, и на этом мы закончили. Затем Ник повел меня в «Пи Джи» — мой любимый ресторанчик, как раз за углом моего дома. В «Пи Джи» Ника, кажется, знали все и порой все время подходили к нашему столу, все шутили и покупали нам выпивку. Как обычно, я пила безалкогольные напитки, а Ник выпил несколько рюмок виски. Наконец, мы с Ларри вместе решили встретиться с моим другом на следующий день в моем доме и обсудить, какой необходимо сделать следующий шаг для решения проблемы.
В тот вечер оба, Ларри и Абе, были в моих апартаментах, и я в их присутствии упомянула о встрече с Ником. Абе тут же заинтересовался и заявил, что, так как он знает копов лучше, чем Ларри и я, мы должны ему разрешить выступать в качестве друга мадам, встречаться с Ником и играть роль посредника при рассмотрении любых предложений Ника. Затем он переписал номер полицейского значка и служебного удостоверения Ника, которые я списала для выяснения их достоверности.
Итак, когда два дня спустя Ник пришел ко мне в квартиру, его встретил Абе. Бр! Мне была ненавистна сама идея представлять его как своего друга, потому что одна мысль о том, чтобы иметь дело в таком качестве, вызывала у меня рвоту. Однако Абе и Ник, кажется, быстро поладили, и прежде чем я успела открыть рот, они договорились о моих ежемесячных выплатах полиции в 1100 долларов за покровительство.
Когда я пожаловалась на большую цифру ежемесячной дани, Абе заявил мне, так как я нуждаюсь в защите, мне лучше согласиться или меня могут выслать из страны. Поэтому я была вынуждена замолчать и, чтобы закрепить сделку, презентовала Нику одну из своих девушек.
На следующий день Ник познакомил Абе в баре «Пи Джи» с тремя полицейскими офицерами из участка. Бар с того раза стал теперь местом наших регулярных встреч. Как позже рассказал мне Абе, Ник был самым ловким и крупным посредником в Нью-Йорке. Большинство крупных взяток проходило через него. Абе также добавил, что, возможно, половину собранных денег Ник клал в собственный карман. Более того, по информации, собранной им, Ник владел тремя самолетами и дорогим особняком.
Ларри и я старались убедить себя, что мы доверяем этому новому соглашению. Действительно, у нас не было другой альтернативы, кроме сотрудничества, и Абе, казалось, заслуживал доверия, в то время как я платила свыше 1100 долларов каждый месяц. Дела шли спокойно на протяжении примерно трех месяцев, в течение которых Абе и Ник жирели, как удачливые воры, каковыми на самом деле они и были.
Тем временем стала затеваться другая «сделка» Она касалась того, как быть с моим предыдущим арестом. После обсуждения всех «за» и «против» с Абе и полицейским офицером, проводившим мои арест, Ник установил цену в 3500 долларов за полное снятие с меня обвинений. Первоначально полицейский из участка с кривой ухмылочкой предложил, что «курица, несущая золотые яйца» должна заплатить 10 000 долларов за то, чтобы было закрыто дело, но так как цифра была неправдоподобно большой, они порешили на 3500 долларах. И опять мне ничего другого не оставалось делать, как отдать деньги. Позже я выяснила, что офицер, открывший дело на меня, получил всего 1500 долларов. Что произошло с остальными деньгами — знают только Абе и Ник
После всех этих затрат мое дело все равно не было закрыто окончательно, так как судья, даже подмазанный, отказался сотрудничать в деле со взятками и признал меня виновной в судебно наказуемом деянии: приставание с целью проституции. Я уплатила штраф 100 долларов в качестве наказания, но, конечно, расстроилась не из-за этих небольших денег. А полицейский в результате был так нахален, что стал настаивать на том, чтобы получить мою немецкую девушку бесплатно. Его требования, учитывая решение суда, так до сих пор и остались невыполненными.
В один из дней Абе пришел к Ларри и попросил его о большом одолжении. Одолжение — здесь слово явно употреблялось неточно — касалось ситуации, в которую был вовлечен Ларри. Речь шла об украденном кем-то страховом чеке на крупную сумму Абе заявил, что он смотрел дело и разговаривал с помощником районного судьи, расследующим его. И у Ларри есть замечательная возможность оказать огромную помощь комиссии по борьбе с коррупцией сказал Абе, если он будет действовать соответствующим образом. Дело Ларри должен вести очень известный нью-йоркский судья, деятельность которого расследуется комитетом. Этот судья находится в дружественных отношениях с одним адвокатом, который является не кем иным, как Эдом Джерменом. Абе хотел, чтобы Ларри в качестве одолжения принял участие в фарсе и нанял Эда Джермена своим адвокатом и попытался решить дело через него с помощью взятки.
Хотя у Ларри был собственный адвокат и он был готов опровергнуть обвинение перед судом, он решил участвовать в этой игре. Среди прочего Абе обещал ему вернуть назад «взятку», так как деньги будут использоваться только для получения компромата на судью.
Следующие несколько дней Ник и Абе конспирировали с адвокатом Джерменом, определяя «стоимость» снятия обвинения с Ларри. Абе вернулся ко мне с сообщением, что ему необходимо 10 000 долларов, чтобы «позаботиться» о моем мальчике. Я сказала ему, что не имею такого количества денег, так как только что прошла через полицейский рейд и попала в трудное финансовое положение, выплатив собственный гонорар юристу. Кроме того, я только что выложила массу денег на взятку.
Помимо всего прочего, мой бизнес в то время был неважным из-за шума в прессе по поводу ареста и отпускных летних месяцев, когда большинство клиентов уезжает из города. Да и почему я должна позволять Абе и Нику пить мою кровь до последней капли? Как я могу поверить в это безумное дело?
Абе вдруг стал очень моральным и стал выступать с инсинуациями, что, мол, мои деньги все равно неправедные. «Легко пришли — легко ушли». Поэтому почему бы мне не одолжить Ларри, который был моим верным другом последний год, 10 000, чтобы дать взятку посреднику? «Ты ведь не хочешь, чтобы у твоего друга были неприятности, не правда ли?» — спросил он саркастично. Другими словами, Абе приставил нож к моему горлу, опять угрожал мне высылкой из страны и арестом. Но все равно 10 000 долларов для меня были не семечки, не говоря о том, что ежемесячная выплата 1100 долларов тоже «несколько» больше, чем деньги на карманные расходы.
Абе очень убедительно клялся, что позже я получу все свои деньги назад, просто у комиссии по борьбе с коррупцией нет достаточных финансовых средств на это. В конце концов было решено, что Ларри и я поделим 10 000 долларов и каждый вложит по 5000. Ларри потратил много времени, переписывая номера серий со стодолларовых купюр, которые мы дали Абе. Он уверил нас, что сможет проследить за деньгами не только по номерам серий, но и по дополнительным невидимым меткам, которые он поставит на банкноты сам.
Ларри пошел с Абе в офис Джермена, где они обсудили, каким образом дать взятку судье.
