заметив, что, раз чистой воды теперь достаточно, то его работа на сегодня сделана. Гости шутку оценили.
Томми умел расставлять магические преграды.
«Кажется, здесь чисто», — подумал он, заходя в «Полкусочка», самую популярную кофейню у сиэтлской молодежи: с нарисованным на стенах лесом, огромными мраморными статуями, балконом на втором этаже — отсюда Томми с Амандой любили шпионить за врагами и друзьями, когда учились в старших классах. Стараниями Майкла Деверо первый год в колледже у всей компании вышел провальным. Один Томми умудрялся получать хорошие оценки, да и то потому, что ему проще было успевать, чем потом получать нагоняи от родителей.
Поднявшись на балкон, он занял столик на двоих — гипсовую тумбу с круглым стеклянным верхом. Из-за дождя в помещении стало сумрачно, официанты зажгли повсюду свечи, вставленные в пустые тыквочки. Почти каждый работник кафе нацепил на себя что-нибудь к Хеллоуину: либо сережки-скелеты, либо футболку, разрисованную кровавыми потеками. Томми с грустью вспомнил о тех днях, когда Николь вела себя как последний сноб, ни с ним, ни с Амандой никто не хотел общаться, а ему больше всего хотелось сказать этой девушке: «Не надо быть моим лучшим другом — будь моей любимой».
«Эх, молодость», — подумал он.
Официант, одетый Дракулой, крутился рядом, пока не получил заказ на чай латте и плюшки с корицей, которые так любила Аманда, после чего с довольным видом наполнил водой бокалы и наконец ушел.
«Идет!»
Девушка нервной походкой влетела в кафе, на ходу складывая зонт и стряхивая с вьющихся светло- каштановых волос случайные капли. Она давно не ровняла прическу — не до ножниц, когда тебя хотят убить колдуны, — Томми очень нравилось, как лицо девушки от этого смягчилось.
Аманда махнула ему и стала подниматься по лестнице. Они обнялись — как, впрочем, и всегда, — но в этот раз молодой человек не разнимал рук чуть дольше, чем обычно.
Она уткнулась ему в плечо, захлюпала носом. Томми встревоженно отстранился, но тут же понял, что сделал все не так, поэтому снова обнял ее и стал успокаивать:
— Ну ты чего… Я тебе плюшек заказал…
Аманда, хихикнув, шагнула к своему стулу. Он с неохотой сел и поднял бровь, приготовившись слушать.
— Холли хочет нас бросить. Ей было видение: Жеро на каком-то острове, теперь она рвется к нему, — выпалила девушка.
— Значит, на острове.
Она закатила глаза.
— В Англии или где-то рядом.
— Ага. — Томми скрестил руки. — Их там немного. Оркнейские и еще этот крохотный… как его… Британия. И…
— Нас колдуны хотят убить, а у нее все мысли о своей истинной любви. Тоже, кстати, колдуне.
— Чего только в кино не придумают, — с нажимом сказал Томми, увидев, что несут их заказ.
— И не говори, — подхватила Аманда.
Официант принес латте и плюшки. Девушка откинулась на стуле и тяжело вздохнула.
— Итак, сон. Значит, Жеро в заточении. Или что-то вроде того. Я не знаю. Но разве можно бросать нас одних? Ведь разорвут на части!
Молодой человек согласился, но промолчал — пусть выговорится.
— Так нечестно. Так неправильно. Надо всем собраться и сказать ей, что не отпустим. Ради всего святого, она же верховная жрица!
— Ничего себе сюжет завернули!
Снова подошел официант — наполнить водой бокалы.
Аманда, к удивлению Томми, расхохоталась, схватила его, ничего не подозревающего, за руку и сказала:
— Я тебя просто люблю!
У него чуть сердце из груди не выпрыгнуло.
«Если бы так. Еще никогда кровяные клетки не насыщались кислородом с помощью сердца настолько преданного».
Вцепившись в чашку, Томми проговорил:
— Надо собрать Круг, поговорить с ней. Ты права. Разве можно вести себя так, если ты — часть чего-то большего. Нам одной выходки Николь хватило.
К его огромному сожалению, Аманда снова убрала руку. Однако в глазах девушки возник новый блеск: теперь они сияли иначе, чем раньше. Томми посмел надеяться…
…в который раз за последние десять лет.
— Все верно. Созовем Круг. Что бы я без тебя делала?
Он чуть улыбнулся.
— Лучше нам этого не знать.
Аманда тоже ответила улыбкой и слегка зарделась. Ее взгляд определенно стал другим.
— Да, лучше не знать.
МАЙКА
Был вечер Самайна — Хеллоуина. Наверху кто-то беспрестанно звонил в дверь. Майкл понимал, что ряженые любители сладостей удивлены и расстроены — в канун Дня всех святых едва ли нашлось бы лучшее место для визита за сладостями, чем дом Деверо: угощали здесь как нигде. Колдун, как мог, поддерживал хорошие отношения с соседями.
Однако в этот раз в один из главных саббатов года его ждало занятие поинтереснее.
Майкл стоял в комнате заклинаний — черном сердце своего дома. Он был одет в мантию, сшитую специально для Самайна; ее украшали злобно глядящие тыквы, зеленые листья и красные брызги. Вокруг лежали предметы для особого ритуала: черно-зеленые свечи с вкраплениями человеческой крови, кубок из черепа повешенной в Салеме ведьмы и атам — отцовский подарок по случаю воскрешения тогда еще молодым колдуном своего первого мертвеца.
Рядом сидел бес и наблюдал за приготовлениями, не сводя с Майкла злобных проказливых глазок. Тот сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы и сосредоточиться на ритуале. Его мысли находились в радостном смятении — гадание на рунах и внутренностях мелких животных подтвердили все сказанное о проклятии Каоров. Те, кого они любят, обычно гибнут в воде.
Это был роскошный новый способ нанести ведьмам очередной удар.
Колдун, читая заклинание на латыни, достал из аквариума детеныша акулы и, держа раскрывшее пасть существо за хвост над алтарем, взмахнул ножом.
— Рогатый Бог, прими эту жертву. Подними всех демонов и тварей морских, дабы они помогли мне уничтожить Каоров.
Майкл пронзил ножом извивающееся тельце — кровь залила сложенные на алтаре кориандр и горечавку. Когда акула замерла, он бросил ее туда же и поднес свечу. Сухие травы вспыхнули, а через секунду заполыхал трупик жертвы.
Колдун подался вперед, втянул носом дым: вонь стояла ужасная, но сильнейший прилив энергии заглушал все остальные ощущения. Майкл закрыл глаза.
— Пусть твари морские повинуются моему голосу. Убейте ведьм — всех Каоров до последнего. Слушайте, демоны, мой вам приказ: убейте Каоров, убейте тотчас. Emergo, volito, perficio meum nutum![20]
В дыму над алтарем начали проступать неясные образы, которые постепенно обретали четкость, превращались из бесплотных видений в живых существ. Теперь в море шныряли уже настоящие акулы. Они держали курс на берег и с каждой минутой все сильнее приходили в неистовство, будто почуяли привкус крови.
