восстания Приспешников Темного. Их семья была не из тех, что могли позволить себе костяные миниатюры, но как только у нее появились деньги, она разыскала художника, который сумел воплотить ее воспоминания. Георг был чудесный мальчик, высокий для своих лет и совершенно бесстрашный. Лишь спустя долгое время после происшедшего она узнала, как умер ее младший брат. С ножом в руке, стоя над телом отца и пытаясь не подпустить толпу к матери. Так много лет прошло. Они все были бы уже давно мертвы в любом случае, и их дети, и дети их детей. Но бывает ненависть, которая не умирает.

– Дракон Возрожденный– та'верен, так я слышала, – сказала наконец Тарна, не отрываясь от портрета Георга. – Как ты думаешь, это он изменяет возможности повсюду? Или мы сами изменяем будущее, двигаясь шаг за шагом, пока не обнаруживаем себя там, где совершенно не ожидали оказаться?

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Певара, немного более резко, чем ей бы хотелось. Ей не нравилось, что та так пристально рассматривает изображение ее брата, говоря при этом о мужчине, умеющем направлять Силу, даже если это Возрожденный Дракон. Она прикусила губу, чтобы не сказать Тарне повернуться и посмотреть на нее. По чужой спине можно прочесть гораздо меньше, чем по лицу.

– Я не предвидела в Салидаре больших трудностей. Особого успеха тоже не ожидалось, но то, что я обнаружила… – Тарна покачала головой или просто изменила угол, под которым рассматривала миниатюру? Ее речь была медленной, но чувствовалось, что она помнит о безотлагательности своего дела. – Я оставила голубятни-цу в дне пути от деревни, однако у меня заняло меньше чем полдня, чтобы вернуться к ней, и после того как я отправила птиц с копиями своего отчета, я двигалась так быстро, что мне пришлось заплатить этой женщине и отпустить ее, потому что ей было за мной не угнаться. Не скажу, сколько лошадей я сменила по дороге. Порой животные были так измотаны, что мне приходилось демонстрировать свое кольцо, чтобы в конюшне согласились их обменять, даже когда я доплачивала серебром. И из-за того что я так торопилась, получилось так, что я добралась до деревни в Муранди как раз тогда, когда там находились… вербовщики. Не будь я так напугана тем, что увидела в Салидаре, я добралась бы до Эбу Дар и наняла бы там корабль до Иллиана и вверх по реке, но одна мысль о том, чтобы идти на юг, а не на север, мысль о том, что придется ждать судна, была столь невыносима, что я стрелой помчалась к Тар Валону. И оказалась в этой деревне как раз, чтобы увидеть их.

– Кого, Тарна?

– Аша'манов. – И здесь она повернулась. Ее глаза были по-прежнему кусочками голубого льда, но в них было напряжение. Она держала свой кубок обеими руками, словно пытаясь впитать его тепло. – Я, разумеется, тогда еще не знала, кто они такие, но они открыто вербовали мужчин, чтобы следовать за Драконом Возрожденным, и самым мудрым с моей стороны было сначала послушать, а потом уже говорить. И хорошо для меня, что я так поступила. Их было шестеро, Певара, шестеро человек в черных куртках. У двоих на воротниках были серебряные мечи, они проверяли мужчин на предмет того, могут ли те научиться направлять. О, они не говорили этого прямо. «Владеть молниями» – так они называли это. Владеть молниями и править громом. Но мне было вполне ясно, о чем они говорят, даже если этого не понимали те глупцы, которых они вербовали.

– Да, хорошо, что ты осталась в тени, – тихо сказала Певара. – Шестеро мужчин, способных направлять, – более чем просто опасны для одинокой сестры. Наши «глаза-и-уши» только и говорят, что об этих вербовочных отрядах – их, кажется, разослали повсюду от Салдэйи до Тира, – но ни одна сестра, по- видимому, не может предложить ничего вразумительного, как их остановить. Если для этого уже не поздно. – Она вновь чуть не прикусила себе губу. Вот в чем проблема, когда говоришь. Иногда получается так, что говоришь больше, чем намеревался.

Как ни странно, это замечание несколько ослабило напряжение, владевшее Тарной. Она вновь уселась в кресло и откинулась на спинку, хотя в том, как она держалась, все же оставалась нотка настороженности. Она тщательно выбирала слова, прерываясь, чтобы поднести к губам кубок, но, как заметила Певара, не выпила ни глотка.

– У меня было достаточно времени на раздумья, пока я плыла на корабле на север. Даже более чем достаточно, поскольку глупец-капитан посадил нас на мель с такой силой, что у него сломалась мачта, а в корпусе оказалась пробоина. Прошли дни, пока мы, высадившись на берег, пытались окликнуть другое судно, и дни, пока нам удалось найти лошадь. Шестеро этих людей, посланных в одну деревеньку, наконец- то убедили меня. О, они, конечно, ходили и по округе, но те места не так уж густо населены. Мне… мне кажется, уже слишком поздно.

– Элайда считает, что их всех можно укротить, – уклончиво произнесла Певара. Она и без того слишком сильно открылась.

– Когда они могут позволить себе послать шестерых в одну маленькую деревушку и умеют Перемещаться? Я вижу здесь лишь один ответ. Мы… – Тарна поглубже набрала воздуха, вновь теребя свой ярко-алый палантин, но теперь поступала так скорее для того, чтобы собраться с духом, чем для того, чтобы выиграть время. – Красные сестры должны взять их как своих Стражей, Певара.

Это было настолько неожиданно, что Певара моргнула. Если бы у нее было хоть на волос меньше самообладания, она раскрыла бы рот.

– Ты серьезно?

Ледяные голубые глаза твердо встретили ее взгляд. Худшее было позади – немыслимое уже произнесено вслух, – и Тарна вновь превратилась в женщину, высеченную из камня.

– С такими вещами вряд ли шутят. Единственный другой вариант – позволить им делать, что они хотят. Кто еще сможет сделать это? Красные сестры привычны иметь дело с такими, как они, и готовы взять на себя необходимый риск. Любая другая дрогнет. Каждой сестре придется взять нескольких, но Зеленым, по-видимому, удается справляться с этим вполне неплохо. Однако, думается мне, любая Зеленая упадет в обморок, если ей предложат что-либо подобное. Мы… Красные сестры, должны сделать то, что необходимо.

– Ты обсуждала это с Элайдой? – спросила Певара, и Тарна нетерпеливо тряхнула головой.

– Элайда считает именно так, как сказала. Она… – Желтоволосая Айз Седай, хмурясь, посмотрела в свой кубок, прежде чем продолжить. – Элайда часто верит в то, во что хочет верить, и видит то, что хочет видеть. Я пыталась поднять вопрос об Аша'манах в первый же день, когда вернулась. Не для того чтобы предложить связывать их узами – ей такое нельзя предлагать. Я не настолько глупа. Она запретила мне вообще упоминать ей о них. Но ты… чуждая условностям.

– А как ты считаешь, их можно будет укротить после того, как они будут связаны узами? Понятия не имею, что станет с сестрой, связанной с ним узами, и, по правде говоря, и не хотела бы этого узнавать. – Так она пытается выиграть время, осознала Певара. Когда они начали разговор, она не имела представления, к чему он клонится, но поручилась бы чем угодно, что не к этому.

– Это может быть концом, и это может оказаться невозможным, – холодно ответила Тарна. Она действительно была каменной. – В любом случае, не вижу другого способа справиться с Аша'манами. Красные сестры должны связать их узами как Стражей. Если это возможно, я буду среди первых, но это должно быть сделано.

Она сидела, спокойно прихлебывая свое вино, и в течение долгого времени Певара могла лишь в оцепенении смотреть на нее. Ничто из сказанного Тарной не доказывало, что она не была Черной Айя, однако Певара не могла относиться с недоверием к каждой сестре, которая не могла этого доказать. Точнее, могла и не доверяла, когда дело касалось Черных Айя, однако у нее были и другие заботы, с которыми необходимо было справляться. Она была Восседающей, а не простой ищейкой. Ей надо думать о Белой Башне и об Айз Седай, находящихся вдалеке от Башни. И о будущем.

Запустив пальцы в свой вышитый поясной кошель, Певара вытащила из него маленький клочок бумаги, скатанный в тоненькую трубочку. Ей казалось, что он должен полыхать огненными буквами. До сих пор она была одной из двух женщин во всей Башне, кто знал, что здесь написано. Даже уже вытащив записку, она заколебалась, прежде чем передать ее Тарне.

– Это пришло от одного из наших агентов в Кайриэне, но было послано Тувин Газал.

Взгляд Тарны метнулся к лицу Певары при упоминании имени Тувин, затем вновь вернулся к посланию. Ее каменное лицо не изменило выражения, даже когда она закончила читать и позволила бумажке вновь скрутиться в трубочку у нее в руке.

– Это не меняет ничего, – проговорила она решительно. И холодно. – Это лишь делает то, что я