— Ваш отец был плохим человеком?

— Не очень плохим. — Она обвела край суповой миски пальцем. — Он не сильно меня бил и, когда мог, кормил. Но мне пришлось сбежать оттуда. Просто не могла там дышать.

Она посмотрела на него, чтобы убедиться, что он ее понимает.

Он кивнул, снова затягиваясь трубкой.

— А ваша мать?

— Умерла, когда я родилась. — Вкусный запах снова возбудил ее аппетит, и она проглотила ложку супа. — Братьев или сестер тоже нет. Насколько я знаю.

Он опять кивнул и, покуривая трубку, казалось, с удовлетворением смотрел, как она ест. Вокруг них и внизу суетились слуги, занимаясь каждый своим делом, но для Салли и мистера Пинча это было время отдыха.

Она съела половину супа и затем взглянула на него:

— А откуда вы родом, мистер Пинч?

— О, издалека! Я родился в Корнуолле.

— Правда? — Она с любопытством уставилась на него. Корнуолл казался ей таким же чужим, как и Шотландия. — Но вы говорите без акцента.

Он пожал плечами:

— Вся моя родня — рыбаки. А мне хотелось посмотреть мир, и, когда пришли солдаты со своими барабанами и лентами в яркой военной форме, я поспешил получить королевский шиллинг. — Его губы слегка скривились в насмешливой полуулыбке. — И довольно скоро я узнал, что армия его величества — это нечто большее, чем красивая форма.

— А сколько вам тогда было?

— Пятнадцать.

Салли смотрела на суп, пытаясь представить большого лысого мистера Пинча долговязым пятнадцатилетним мальчишкой. У нее не получалось. Он был слишком взрослым, чтобы когда-либо быть ребенком.

— И в Корнуолле у вас есть семья? Он кивнул:

— У меня остались там мать и сводные братья и сестры. Мой отец умер, когда я был в колониях. И узнал я об этом только два года спустя, когда вернулся в Англию. Мать сказала, она заплатила, чтобы мне написали и отослали письмо, но я так и не получил его.

— Видно, очень грустно приехать вот так домой и узнать, что уже два года, как отец умер.

Он пожал плечами:

— Так устроен мир, девушка. Человек ничего не может, кроме как жить дальше.

— Наверное. — Она задумалась о диких шотландских горцах с заросшими бородой лицами.

— Девушка, — мистер Пинч протянул руку и похлопал ее по руке большим, с тупым ногтем, пальцем, — в Шотландии не произойдет ничего страшного. А если произойдет, я буду оберегать вас.

Салли тупо смотрела в проницательные зеленые глаза мистера Пинча, но мысль, что он будет оберегать ее, согревала ее.

Когда к полуночи Вейл все еще не пришел к ней в комнату, Мелисанда отправилась его искать. Возможно, он просто предпочел собственную постель, не желая в эту ночь навещать ее, хотя очень сомнительно. За дверью, ведущей в соседнюю комнату, не слышалось никаких голосов. Интересно, когда этот человек спит, если он все время на ногах, а затем покидает дом еще до того, как она встает? Может быть, он вообще не нуждается во сне?

Во всяком случае, ей надоело ждать, когда он придет. Она вышла из комнаты, где царил ужасный беспорядок — Салли в спешке укладывала вещи, — и направилась на поиски Джаспера. Его не было ни в библиотеке, ни в одной из гостиных, и, в конце концов, ей пришлось спросить Оукса, не знает ли он, где ее муж. Она надеялась, что ее щеки не покраснели от смущения, когда она узнала, что он уехал, не сказав ей ни слова.

Ей очень захотелось что-нибудь разбить, но она только поблагодарила Оукса и снова поднялась наверх. Почему он так поступает? Сначала просил ее поехать с ним в Шотландию, а затем избегает ее? Он что, не подумал о том, сколько долгих дней придется провести вместе с ней в карете? Или он собирается совершить это путешествие, сидя на крыше экипажа рядом с багажом? Так все странно. Сначала он преследовал ее, а потом неожиданно исчезал, именно тогда, когда она думала, что они стали ближе друг другу.

Мелисанда, тяжело вздохнув, подошла к двери своей спальни и уже собиралась открыть ее, но неожиданно передумала. Дверь в комнату Вейла находилась рядом с ее дверью. Искушение было слишком велико. Она приблизилась и приоткрыла дверь. В комнате никого не было. Мелисанда вошла, тихо закрыла за собой дверь и огляделась. Во всем ощущалась заботливая рука мистера Пинча: рубашки, жилеты и шейные платки были уложены рядами на кровати, приготовленные к путешествию.

Мелисанда подошла к кровати и потрогала пальцем темно-красное покрывало. Он спал здесь, должно быть, широко раскинув свои длинные руки и ноги. Как он спал: на спине или на животе, а может, засунув голову под подушку? Она почему-то представляла его спящим голым, хотя знала, что у него полный комод ночных рубашек. Каким близким становится человек, рядом с которым ты спишь! Во сне спадают все покрывала, оставляя человека беззащитным, почти как ребенок. Ей так отчаянно хотелось, чтобы он разделял с ней ложе. Чтобы оставался на всю ночь и позволял себе быть беззащитным перед ней.

Она вздохнула и отвернулась от постели. На его туалетном столике стоял вставленный в рамку небольшой портрет его матери. Несколько каштановых волосков зацепились за его головную щетку. Один из них был почти рыжим. Она достала из рукава носовой платок и осторожно завернула в него волоски.

Подойдя к столику у кровати, Мелисанда взглянула на лежавшую, там книгу — история английских королей, затем перешла к окну и выглянула наружу. Вид из окна был почти такой, же, как и из ее комнаты, — сад позади дома. Она рассеянно оглядела комнату. Вокруг находилось много разных вещей: одежда, книги, какие-то куски веревки, сосновая шишка, сломанные перья, перочинный ножик и чернила, но ничего, что рассказало бы ей что-то важное о ее муже. Как глупо было входить сюда, предполагая, что комната сможет что-нибудь рассказать о Джаспере! Она покачала головой, осуждая свою глупость, и ее взгляд упал на дверь гардеробной. Едва ли и там найдется что-нибудь личное, но она уже далеко зашла, отступать было бы глупо.

Мелисанда повернула ручку. В комнатке был еще один туалетный столик, различные вешалки для одежды, узкая раскладная кровать, а в углу у стены тонкий тюфяк и одеяло. Мелисанда была озадачена. Странно… Зачем и раскладная кровать, и тюфяк? Ведь мистеру Пинчу требовалось что-то одно. И почему тюфяк? Вейл производил на нее впечатление щедрого хозяина. Почему верному слуге предназначалась такая жалкая постель?

Она вошла в узкую комнатку, обошла кровать и наклонилась, разглядывая тюфяк. Неподалеку стояла единственная свеча в подсвечнике, залитом расплавленным воском, а под небрежно смятым одеялом виднелась книга. Она перевела взгляд с тюфяка на складную кровать. Непохоже, чтобы на ней кто-то спал — матрац не был застелен. Мелисанда потянула одеяло, лежавшее на тюфяке, чтобы разглядеть название книги. Это был сборник стихов Джона Донна. Какой странный вкус для лакея, подумалось ей, и тут она заметила на подушке волосы. Темно-каштановые, почти рыжие.

За ее спиной кто-то кашлянул. Мелисанда резко обернулась и увидела удивленно поднятые брови мистера Пинча.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, миледи?

— Нет. — Мелисанда спрятала дрожащие руки в складках своих юбок — хорошо еще, что ее застал здесь не Вейл. Но быть пойманной лакеем, когда она рылась в вещах мужа, тоже достаточно неприятно. Она вздернула подбородок и двинулась к двери в спальню. Но, не дойдя, остановилась и оглянулась на камердинера.

— Вы давно служите моему мужу, мистер Пинч?

— Да, миледи.

— Он всегда так мало спал?

Этот большой лысый человек поднял один из шейных платков, разложенных на кровати, и аккуратно сложил его. — Да, насколько я знаю.