течением, чтобы отвлечься и забыть о неприятностях.

Кирка не переборол течения, его отнесло далеко вниз от косы, где он думал пристать. За островом на озере Ойта оморочка легко заскользила с волны на волну.

Огородники отдыхали после обеда и, заметив издали оморочку, гадали, кто бы мог ехать к ним в такое позднее время. Первым узнал Кирку его друг Нипо.

— Чего ты врешь? — накинулась на него Далда. — Ему еще рано приезжать.

— Обожди, я еще не стар, глаза еще видят, — успокаивал Калпе жену, всматриваясь в приближавшуюся оморочку. — Да, это наш сын, — сказал он, узнав Кирку.

Далда с дочерью побежали на берег, по колено забрели в воду и, вытащив лодчонку на берег, с обеих сторон обняли Кирку.

— Не задушите, нам оставьте!

— Вот женщины! Обязательно надо всплакнуть.

— Доктор! Больных у нас нет.

Под смех и шутки друзья вытащили Кирку из оморочки. Калпе обнял сына, поцеловал.

— Ты уже не охотник, — сказал он. — Ты насквозь провонял всякими лекарствами, звери тебя учуют прежде, чем ты их увидишь.

— По рукам, папа, сегодня едем с ночевкой, посмотрим, кто кого, — улыбаясь, предложил Кирка.

— Это куда же? На рыбалку? Хитрый, рыбы не чуют твой запах.

— А что? Поехали за мясом, — поддержал друга Нипо.

— Нет, работы много, — возразил Гаде, которого назначили бригадиром на полевых работах..

Кирка поздоровался со всеми, кивнул Исааке, встретился глазами с Миной и опустил голову.

— Давай рассказывай о себе, о море, городе, — требовали отовсюду.

— Я познакомился с одним моряком, — начал Кирка. — Это человек, который на кораблях по морю плавает. Хороший человек, много плавал, много новых земель, народов видел. Интересно рассказывал. Говорит, что не может налюбоваться морем, а я не могу никак представить, как можно его любить. Десять дней едешь — кругом вода, месяц едешь — кругом вода. Можно с ума свихнуться.

— А мы в тайге живем месяцами — ничего, — сказал Кирилл Тумали.

— Сравнил! В тайге каждый раз новое встречаешь, кругом деревья, ключи, звери, птицы, а там вода, да еще соленая.

— Моряки любят это море, — продолжал Кирка. — Ездил я с ними на катере, волна была чуть больше нашей амурской, но мне так плохо было, вспоминать не хочется.

— На Амуре тоже болеют этим, а там море.

— Ты о себе рассказывай.

— Чего о себе рассказывать? Учусь. Знаете, что сперва я учился на подготовительных курсах, которые организованы для нас, северян, а сейчас на доктора учусь. Все подробно рассказывать, вам страшно будет.

— Не пугай, не маленькие.

— Да не пугаю, сам сперва так боялся, что вечером один в комнате не оставался, спал при свете. Ладно, слушайте. Стоит большой каменный, дом, в этом доме учатся будущие доктора. Есть там подвал, холодный, темный и страшный. В подвале лежат покойники. Ничего?

— Рассказывай, чего там!

— Не надо, дети же тут!

— Испугались? А нам надо их изучать, мертвых. От какой болезни кто умер. Это еще ничего, об этом нам рассказывают. Главное, нам потом приходится их резать. Пальцы резали, кость отделяли. Потом руки, ноги, с осени начнем изучать внутренности…

— Хватит тебе! Перестань! — завопили женщины.

— Дети рядом!

Калпе взял сына за локоть, посмотрел в глаза, и Кирка понял, что отцу неприятно про это слышать.

— Нет, папа, я не резал много, внутренности не трогал, мы простые фельдшера, а те, которые хирургами будут, те режут, каждую часть тела изучают, все внутренности. Такая работа…

Далда поставила перед сыном чашку с супом, кружку чая. Кирка стал хлебать суп.

— Все, пошли на работу! — приказал бригадир Годо.

Колхозники засобирались, поднялись один за другим и побрели в тайгу. Далда с Мару и Калпе с зятем остались. Кирка улыбнулся сестренке и сказал:

— Второй у тебя будет тоже сын.

— Откуда знаешь?

— Просто так говорю, племянника хочу.

Кирка вспомнил, как отец копил пушнину, чтобы купить ему жену, и как пропил ее на ярмарке. Потом собирался Мару продать, а на вырученные деньги ему привести жену, но все это стало ненужным, когда Исоака по закону левирата перешла ему в жены. Мару вышла замуж по любви, вез тори.

— Ты опять лекарственные травы будешь собирать? — спросила Далда. — Мы с Мару кое-что собрали.

— Буду, обязательно буду.

— Пошли, пошли, нехорошо, все ушли на работу, — заторопился Калпе.

Кирка пошел осматривать колхозное поле, лоскутками разбросанное по тайге. Он ходил от одного лоскутка к другому, бродил по тайге в поисках нужных ему трав. С малых лет Кирка был приучен к таежной жизни, знал все съедобные ягоды, травы, коренья, знал, какие растения помогают избавиться от рези в животе, от головной боли; знал, чем останавливают кровотечение. Это были необходимые знания таежного жителя. А теперь ему требовалось проникнуть в тайны знахарей, и в этом ему помогали все: мать, отец, сестра и друзья. Помогали и сами знахари, делясь секретами изготовления лекарств. Какова их действенная сила, Кирка должен был проверять сам на себе. Кроме трав знахари широко пользовались желчью медведя, кабана, струей кабарги. Кирка в первое время принимал все рецепты знахарей, даже самые смехотворные, в которые сам не верил. А теперь он только выискивает травы, цветы, коренья, которыми когда-либо пользовались его сородичи. В берестяной коробке уже лежал неплохой гербарий этих лекарственных трав. Делился Кирка своими мыслями с преподавателями техникума, они его поддерживали, хвалили, но, занятые своими делами, не проявляли большой заинтересованности. Понял это Кирка и потому хранил свой гербарий дома, в Нярги. Понимал он и другое: что ему, с его небольшими знаниями, нельзя использовать на практике лекарственные травы. Он надеялся встретить среди преподавателей такого же энтузиаста, каким был сам, и с его помощью приготовить новое лекарство. …Когда Кирка нашел саранку и начал раскапывать ее клубень, рядом хрустнул прутик.

— Бачигоапу, — услышал он голос Мимы.

Он поднялся, встретился с ней глазами. Она улыбалась.

— Ты зачем здесь? — спросил строго Кирка.

— По своим делам. Захотела и пришла.

— Мне что, тебе же хуже.

Кирка присел на корточки и продолжил свое занятие.

— Ты вечером придешь в школу? — спросила Мима.

— Не знаю.

— Приходи, у нас интересно.

«Нет, родная, у нас ничего не выйдет, — думал Кирка. — Если даже ты сохранила любовь, нам уже не вернуть прошлое, у тебя дети, его дети»…

— Едем с ночевкой? — спросил Калпе, когда Кирка вернулся на его поле.

— Сетка у тебя есть?

— Есть, с собой. Острога есть.

— Нет, сын, я тебя не отпущу, — воспротивилась Далда, — только вернулся, должен переночевать дома.

— Он таежник, рыбак, соскучился по делу.

— Нет, папа, он будет ночевать дома, — заявила и Мару.