удара.

— Подожди, — бросил помощнику Латин, видя, что расстояние между кораблями стремительно сокращается. — Сейчас мы их и так перебьем, Несите трап.

Несколько матросов приготовили трап, прикрепив к нему снизу острые железные крючья. Когда суда сблизятся, этот мостик надо будет перебросить через борт так, чтобы крючья впились в палубу вражеского корабля, а потом быстро перебежать по нему и завязать бой.

Рулевой «Сфинкса» мастерски выполнил свой маневр, бирема мягко замедлила ход и плавно развернулась, став левым бортом к правому борту «Золотой стрелы». Еще миг — и абордажный мостик накрепко вцепился в доски судна Никомеда.

— За мной! — крикнул Латин, устремляясь вперед.

Бадуген, Селевк и десяток матросов, потрясая оружием, бросились в атаку.

Но Эвдем уже понял, что если не сумеет сейчас дать отпор, то их всех просто перебьют. А в Царство теней он еще никак не спешил. Не говоря уж о проваленной операции и гневе Сеяна. Надо было что-то предпринимать.

— Бей их, парни! — завопил он. — Бей, да поможет нам Юпитер Статор!

Его головорезы с дикими воплями выбежали навстречу атакующим. И закипел яростный, кровавый, жестокий бой.

Прятавшийся в каюте Никомед с ужасом вслушивался в грохоти лязг оружия, топот ног, хриплые выдохи, крики, звуки ударов и звуки падения. То же слышали и женщины в каюте «Сфинкса». Но в их сердцах не было страха.

Палуба моментально стала мокрой от крови. Латин быстро понял, что немного погорячился. Ведь у противника было значительное преимущество в численности и боевом опыте. Все-таки матросы Хирхана не могли сравниться с закаленными в уличных драках бандитами Эвдема. Поначалу, правда, благодаря огромной силе Бадугена, кошачьей ловкости Селевка и разящим ударам самого ветерана Девятого легиона им удалось потеснить противника, однако пираты — по команде Эвдема, который моментально оценил ситуацию — тут же двумя потоками растеклись в стороны и взяли нападавших в кольцо.

Рубка закипела еще более жестокая. Острия копий сталкивались со щитами или погружались в животы людей, лезвия мечей стучали по шлемам или рассекали связки и мышцы. Время от времени с палубы «Сфинкса» с визгом прилетала стрела, насмерть жаля кого-нибудь из пиратов. Но Кирен боялся стрелять слишком часто, чтобы ненароком не задеть своих, которые все больше перемешивались с врагами.

Латин и двое гладиаторов пока успешно сдерживали напор, но матросы, прикрывавшие их с флангов и с тыла, начинали сдавать позиции. Вот еще одна группа людей Никомеда, подгоняемая жаждой добычи и обещаниями щедрой награды, выскочила из трюма и бросилась на помощь своим. Положение отряда Латина становилось критическим.

Видя это, балеарец Бастул спрятал пращу, выхватил свой длинный иберийский меч и махнул им группе матросов Хирхана, которые в нерешительности столпились на палубе «Сфинкса», не зная, что предпринять.

— Вперед! — крикнул Бастул, бросаясь к мостику. — Поможем нашим!

Несколько человек побежали за ним. Помощник капитана остался на месте, нетерпеливо поглаживая свою любимую баллисту. Он так мечтал пустить ее в ход, но пока это было невозможно — на «Золотой стреле» все смешались в одну сплошную вопящую, кипящую и брызгающую кровью кучу.

Помощь, которую вел хладнокровный Бастул, могла бы в корне изменить ход поединка. Но балеарцу не повезло. Едва нога его ступила на мостик, как судно подскочило на неожиданно вздыбившейся волне, и непривычный к качке гладиатор полетел в море головой вниз. А когда он, отплевываясь, вынырнул, оба корабля словно специально столкнулись бортами, раздавив его голову, как куриное яйцо.

Матросы Хирхана, которые уже тоже собирались было броситься за балеарцем, горестно завопили, с ужасом глядя на расплывшееся по воде кровавое пятно.

Это промедление решило дело. Головорезы Эвдема с удвоенной силой навалились на моряков со «Сфинкса», а те — не выдерживая напора, начали а панике бросать оружие и прыгать за борт, надеясь добраться до своего судна вплавь.

— Куда? — зарычал заметивший это Латин. — Назад! К бою!

Но его никто не слушал. Ветеран отчаянным ударом снес полголовы пирату и ринулся вдоль борта, чтобы остановить бегство своих людей. Но тут же неожиданно подвернувшийся Эвдем всадил ему свой меч в левый бок, в узкую щель между завязками панциря. Латин, сделав по инерции еще несколько шагов, покатился под ноги сражавшимся.

Эвдем торжествующе завопил, но тут же давно целившийся в него ливиец Кирен спустил тетиву. Стрела вонзилась в правое плечо бандита, меч выпал из ставшей безвольной руки.

Но это уже не могло ничего изменить. На палубе «Золотой стрелы» остались лишь Бадуген, легко раненный Селевк и два-три матроса, которые не успели прыгнуть за борт, поскольку врага отрезали им дорогу.

Спасения для них уже не было; пираты всеми силами, навалились на горстку людей со «Сфинкса», чтобы расправиться с ними, а потом перебежать по мостику и захватить корабль Сатурнина.

Эвдем был ранен, но не уходил с палубы, отдавая команды. Нумидиец Гетул — его помощник — вдохновлял своих бойцов дикими гортанными воплями.

Германец Бадуген, яростно вращая вокруг себя огромным боевым топором, тоже понял, что им уже не спастись. Но он помнил о своем долге, помнил, что поклялся сенатору защищать его семью до последнего вздоха. Что ж, пришло время подтвердить это на деле.

— Селевк, прикрой! — крикнул он, устремляясь к мачте униремы, слегка поврежденной попаданием камня из баллисты.

В следующий миг он уже остервенело рубил своим топором толстый кедровый ствол у самого основания.

Эвдем сразу сообразил, что тот задумал — если рухнет мачта, то «Золотая стрела» потеряет управление — ведь половина весел была сломана при столкновении кораблей. Тогда им не догнать «Сфинкс».

— Гетул, убей его! — завопил главарь. — Быстрее!

Нумидиец услышал приказ и бросился его выполнять. Но сделать это было не так-то просто. Перед ним вырос окровавленный и злой Селевк, с горящими бешенством глазами. Длинный узкий меч фессалийца молниеносно взвился в воздух и обрушился на незащищенную шлемом голову Гетула. Тот вскрикнул и повалился на палубу.

А Бадуген все работал своим острым топором, мачта дрожала, летели щепки.

Помощник Хирхана, глядя с палубы «Сфинкса», тоже понял, что задумал германец. И тут же — словно боги решили наконец вмешаться в схватку — над морем пронесся первый порыв ветра.

— Парус! — завопил помощник, подпрыгнув на месте и забыв даже о баллисте. — Ставьте парус, быстрее!

Матросы бросились выполнять приказ.

Эвдем увидел, что добыча может ускользнуть, и грязно выругался. В этот момент рухнула мачта «Золотой стрелы». Падая, она задела Бадугена, и широкоплечий германец упал на колени, выронив топор. Кто-то из пиратов с силой ударил его копьем в спину.

Селевк, размахивая мечом, бросился к борту. Он котел расцепить суда, сбросить в воду абордажный мостик, который привязывал их друг к другу.

— Держите его! — закричал Эвдем, зажимая рукой кровоточащее плечо.

Но удержать ловкого фессалийца было непросто. Он несколькими точными ударами меча расчистил себе дорогу, подбежал к мостику и с силой рванул его, выдергивая крюки из палубы. Двое бандитов снова бросились на Селевка, потрясая копьями, но тут из-за борта «Сфинкса» поднялся Кирен и одну за другой выпустил две стрелы. Пираты с воем покатились по палубе.

Трап, наконец, выпустил из своих зубов унирему Никомеда.

— Отплывай! — крикнул Селевк помощнику Хирхана.

Тот быстро отдал приказ, рабы уперлись остатками весел в бок «Золотой стрелы», и вот расстояние между двумя кораблями начало стремительно увеличиваться. Над «Сфинксом» взвился прямоугольный парус и сразу наполнился ветром.