волшебству, конечно. (В Молдавии и сейчас бытует поговорка: выскочил, как черт из-под земли.)
Но чаще нечистая сила уносила человека в водоем. Это прочное народное поверье записано в этнографических трудах.
Сопоставим выдержки из некоторых книг.
С.В. Максимов. «Нечистая сила. Неведомая сила»: «Водяной уносит в свои подземные комнаты на безвозвратное житье всех, кто вздумает летней порой купаться в реках и озерах после солнечного заката, или в самый полдень, или в самую полночь». (Современные гоминологи утверждают: искомый примат имеет период дневной биологической активности. По народным поверьям – это так называемая полудница.)
Его же: «…живет образ русалок зауряд с дедушкой водяным вроде «шутовок» и «берегинь» – лешачих лесной России – растрепы и нечесы – уродливая нечисть вроде длинноволосой шишиги… На десятой недели по святой Пасхе, сохранившей древнее народное название «русальской», ни одна девушка пойти в лес порознь, без товарок не решится из боязни «злых русалок». На это время они переселяются в леса из речных и озерных омутов».
«И еще из Максимова: «С Троицына дня русалки оставляют воды и живут в лесах на деревьях».
Теперь Э.В. Померанцева, «Мифологические персонажи в русском фольклоре»: «Наряду с названием «русалка» в народе живут и другие: купалка, водяница, лоскотуха, мавка и т.д. У северных великорусов это чаще всего косматые безобразные женщины с большими отвисшими грудями».
П.И. Мельников (Печерский). «В лесах»: «…пойдет сквозь землю и спит мертвым сном с сентября до апреля и водяник, и болотняник, и бесовские красавицы болот и омутов».
Д.Ю. Баянов в книге «Леший по прозвищу Обезьяна» ссылается на О.А. Черепанову, О. Муродова и И.Н. Смирнова в следующих цитатах:
«В общерусских, а особенно северных мифологических представлениях вода является основным местом обитания черта».
«Водяной – человекообразное, смертное существо. Вопрос о том, как человек живет в воде, пермяки разрешают одинаковым с вотяками образом: водяные обладают какой-то тайной…»
Сказочного героя нечистая сила уносила в озеро, реку, морскую глубину – в воду. Распространенный сюжет: русалка заманивает человека в воду. И неслучайно пушкинский Балда за оброком к чертям уверенно отправился к морю: Пушкин использовал сюжеты многих русских сказок. Вспомним ссору двух стариков. Стрижено! Нет, брито. Стрижено! Брито! Рассердила старика его несговорчивая старуха, и сбросил он ее в реку. Но оттуда, из реки, вылез черт и стал умолять забрать ее, скандалистку, обратно. Или, приходит на память другой хорошо известный сюжет. Уронил мужик топор в реку, а черт, чтоб испытать его на жадность, вынес ему из воды топор, да не простой, а золотой. Хорошо знал пушкинский Балда, где искать чертей. Неслучайно также возникла пушкинская фраза о богатырях, выходящих из воды. И «леший бродит», и «русалка на ветвях сидит» – это снова сведения про него, реликтового гоминоида, взятые у народа. И они, так же как «буян широкоплечий», – точная информация и, как всегда у Пушкина, компактная, как говорили, сбойливая. Мало слов – много сведений. Каждое из кратких пушкинских определений можно расширить, черпая сведения из этнографической литературы. Но сейчас вспомним лишь следующие строчки из пушкинской «Истории села Горюхина»: «…к востоку примыкает она к диким необитаемым местам, к непроходимому болоту, где произрастает одна клюква, где раздается лишь однообразное кваканье лягушек и где суеверное предание предполагает быть обиталищу некоего беса… Сие болото и называется БЕСОВСКИМ (выделено мною. –
Глас народный, и не одного народа, а многих, давно и долго, утверждает подобное. Сошлемся на авторитет англичанина Дж.Дж. Фрезера, на его утверждение о том, что существовал какой-то предтеча целого куста сказок многих народов с однотипным сюжетом: из воды выходит чудовище, и ему в жертву или в жены отдают женщину.
Они, эти сказки, читаем в книге Фрезера, отражают старинный обычай отдавать девушек и женщин в жены водным духам. Этнографы, путешественники, историки, пишет Фрезер, дают множество подтверждающих сведений. Вот некоторые из них.
«Сверхъестественное существо, за которое выдают замуж женщин, часто является водным богом, или духом. Так, девственниц выдавали замуж за Мукасу, бога озера Виктория-Ньянса, которого люди баганда умилостивляли всякий раз, прежде чем предпринять длительное путешествие» (Восточная Африка).
«Сообщают, что такой же обычай соблюдался на Мальдивских островах (архипелаг коралловых островов в Индийском океане)… Знаменитый арабский путешественник Ибн Баттута описал этот обычай… Жителям острова каждый месяц являлся злой дух (джинн), который приходил со стороны моря… Как только жители его видели, они бросались на поиски юной девушки, чтобы, украсив ее, привести в языческий храм, который стоял на берегу окнами к морю. В нем девушку оставляли на ночь, а когда возвращались туда утром, находили ее мертвой и не девственной».
«В Фивах (Египет) в храме Аммона в качестве супруги бога спала женщина… Согласно поверью египтян их монархи были прямыми потомками бога…»
Как видим, божественное зачатие (а потому непорочное) существовало в представлении человечества задолго до времен единобожия.
Не будем даже пытаться погружаться в пучину истории религии (еще блаженный Августин приравнивал неверие в дьявола к неверию в бога). Отметим лишь, что представление о богочеловеке, рожденном от бога и смертного, существовало у человечества с незапамятных времен. Маги, колдуны, затем жрецы и, наконец, цари, по преданиям, – богочеловеки. В ранних формах царской власти, пишет Дж. Фрезер, в диком и варварском обществе вожди и цари были не просто сильны физически, но и обладали репутацией магов. Уже в Древней Греции вожди и цари – божественны, то есть, говоря современным языком, обладатели паранормальных свойств.
Давняя история взаимоотношений палеоантропа, зверочеловека, дикого человека и того, кого мы называем гомо сапиенс, эхом откликнулась для нас в сказках с одинаковым сюжетом: из воды выходит чудовище и похищает женщину.
Одну из куста подобных сказок, поэтичную, как все у Андерсена, хочется вспомнить. Сказка называется «Дочь болотного царя».
Посреди болота – озерцо, омут. Посреди болотного омута как бы старый пень, на котором оказалась принцесса египетская. Но не пень то был, а сам болотный царь. Протянул он к ней руки все в зеленой тине, и сгинула принцесса в болоте, попав в его владения. Прошло сколько-то времени, и появилась над водой крошечная девочка – дочь от их брака.
Из целого куста сказок с однотипным сюжетом вспомним еще одну – марийскую, из очень отдаленного от Дании места, с лесной реки Ветлуги – притока Волги. Так, по преданию, появился в прибрежных болотах злой дух. В ночь, когда нарождается новая луна, он налетал на села и уносил в свое болотное царство девушек. Никто не мог помешать ему – злодея нельзя было увидеть.
Эта марийская народная сказка – продукт литературного творчества сотен людей.
Но вот поворот назад: от современности к сказке.
Участник семинара по реликтовому гоминоиду, Г.М. Хаванов весной 1967 года путешествовал там же – на берегах лесной реки Ветлуги. Он сообщил, что места между реками Ветлуга и Керженец имеют очень низкую плотность населения, что в них есть жертвенные рощи, что сохранились языческие обряды и есть места, куда люди не ходят, так как там, по слухам, живет леший.
В сказках, собранных Афанасьевым, нечистый уносит человека на берег озера, моря, реки – водоема. Герой оказывается в подводном царстве и наконец в каменных палатах, где сидит на троне сам сатана. Жилье водяного царя – это обязательно каменные палаты, и они богато изукрашены. Может быть, какой- либо гость их или пленник, которому удалось вернуться на белый свет, рассказал о красотах карстовых пещер? Спелеологи, прожившие долгие дни под землей, пишут о смещении там чувства времени. То же упорно повторяется из сказки в сказку в сборнике Афанасьева: герой прожил во владениях сатаны год, а думал – один день. Три года пропадал, а казалось ему – три дня.
Не только в сказках, но и в летописных записях можно угадать искомое существо. Согласно летописи, славяне приносили пищу не идолам, а обитавшим у берегов Днепра «берегиням», или, по-тюркски,
