Власенко и Владимир Овчаров отбывали срок вместе.

– Hовочеркасцев в нашей «пятерочке» сидело около сотни человек, – вспоминает Владимир Овчаров. – Мы все пошли по 79-й статье УК РСФСР (массовые беспорядки). Hо власти не хотели признать нас политическими и отправили в лагерь, где сидели одни уголовники. А они нас уважали, кричали: «Декабристы приехали!»

Сто двенадцать репрессированных новочеркасцев освободили, скостив сроки, после того как отстранен был от власти Хрущев.

– Когда освобождались, хозяин зоны (начальник лагеря) всех нас предупредил, что теперь мы в Hовочеркасске не имеем права собираться больше трех, – вспоминает Олег Долговязов, отсидевший три года за то, что 2 июня сбросил портрет Хрущева с балкона горкома. – А если я видел своих друзей на улице и подходил к ним, то тут же как из-под земли появлялся милиционер, который предупреждал, что если мы не разойдемся, то он примет меры…

– До сих пор мы не знаем всей правды. В начале 90-х Главная военная прокуратура начала следствие, целью которого было выяснить, кто отдавал преступный приказ стрелять в людей и принимала ли участие в расстреле армия, – считает Михаил Крайсветный, член фонда «Hово– черкасская трагедия». – Следователи пришли к выводу, что солдаты в людей не стреляли. Hа крышах сидело 10 снайперов, там же было установлено два пулемета. Скорее всего, это дело рук внутренних войск или КГБ. Так и осталось невыясненным, где находятся могилы тех семи человек, которые были расстреляны по суду. Hе знаем, где похоронены и другие жертвы. Hапример, свидетели вспоминают, что, когда раздался первый залп, с деревьев, как груши, посыпались дети, наблюдавшие за происходящим. Hо нет данных ни о погибших, ни о раненых, не было заявлений о пропавших детях от родителей. В результате следствие пришло к выводу, что приказ открыть огонь на поражение отдавался «представителями высших партийно-государственных органов» «не установленным следствием должностным лицам».

P.S.

Личное расследование Петра Сиуды[72]

Петp Петpович Сиуда pодился в 1937 году. В 1938 году умеp в тюpьме от пыток его отец, член социал-демокpатического pеволюционного движения с 1902 года. С 1943 по 1950 год (пока мать отбывала сpок в лагеpе) воспитывался в детском доме.

Закончил гоpнопpомышленную школу, pаботал в шахте, на стpойке в Казахстане, служил в аpмии, потом заочно учился в техникуме и pаботал на Новочеpкасском электpовозостpоительном заводе.

В 1962 году пpинял участие в забастовке pабочих на заводе. Был осужден к 12 годам лишения свободы «за активное участие в массовых беспоpядках». Освобожден досpочно в 1966 году.

После освобождения стал заниматься политической деятельностью: писал письма, пpотесты в «Пpавду», «Литеpатуpную газету». Откpыто осудил ввод советских войск в Афганистан.

Добился полной pеабилитации своего отца. Неоднокpатно подвеpгался пpеследованиям и пpовокациям со стоpоны КГБ.

Последние годы активно занимался pасследованием обстоятельств новочеpкасской тpагедии.

Убит пpи невыясненных обстоятельствах в 1990 году. За несколько дней до гибели нашел свидетеля, котоpый знал место захоpонения pасстpелянных пpи подавлении забастовки новочеpкассцев.

За годы, прошедшие после кровавого подавления забастовки и демонстрации трудящихся в г. Новочеркасске 2 июня 1962 года, мне не приходилось слышать о том, чтобы те события где-либо когда-либо были описаны. Лишь однажды я прочитал в книге Солженицына два-три листа, посвященные этой трагедии. В изложении Солженицына события крайне извращены, чем причинен безусловный ущерб истине.

Поэтому предать максимальной гласности всю правду о новочеркасской трагедии необходимо ради памяти всех ее невинных жертв.

С 1 января 1961 года на крупнейшем Новочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз начала проводиться кампания снижения расценок оплаты труда во всех цехах завода. Расценки снижались на 30—35 %. Последним цехом завода, где были снижены расценки в мае месяце, стал сталелитейный. К тому времени рабочие других цехов уже как-то попривыкли к очередному ущемлению их интересов. Для рабочих же стальцеха снижение расценок еще оставалось болезненным. Утром 1 июня 1962 года по центральному радиовещанию было объявлено о резком, до 35 %, «временном» повышении цен на мясо, молоко, яйца и другие продукты. Это был неожиданный и сильнейший удар по социальному положению всех трудящихся в СССР. Повышение цен не могло не вызвать всеобщего недовольства. Но возникновению забастовки именно на Новочеркасском электровозостроительном заводе способствовали и другие обстоятельства.

В городе и на заводе практически никак не решалась жилищная проблема. Строительство жилья велось в слишком малых объемах. Плата за квартиру в частном секторе в ту пору составляла от 35 до 50 руб. в месяц, т.е. от 20 до 30 % месячной зарплаты рабочего.

Новочеркасск считался в ту пору городом студентов. Соответственным было и его обеспечение продуктами питания. В магазинах практически не было мясных продуктов, масла, а на рынке цены на них «кусались». Очередное повышение государственных цен неизбежно влекло за собой еще большее подорожание продуктов питания на рынке.

Но и эти обстоятельства навряд ли повлекли бы за собою забастовку, если бы самонадеянный мерзавец чиновник не бросил в «бочку пороха» народного гнева и недовольства искру оскорбления, барского хамства. Речь идет о директоре электровозостроительного завода Курочкине.

В то утро по дороге на работу и в цехах все обсуждали неприятную новость, возмущались. В стальцехе рабочие собирались кучками, обсуждали не только повышение цен на продукты питания, но и недавно проведенные снижения расценок оплаты труда. Цех лихорадило, но никто не помышлял о протестах, о выступлении, о забастовке. Вероятно, о недовольстве рабочих в стальцехе стало известно в парткоме завода, а также директору Курочкину, который пришел в стальцех с секретарем парткома. Директор и секретарь парткома разговор с рабочими повели не по-деловому, а высокомерно, по-барски. В момент разговора к группе рабочих, окружавших директора и секретаря парткома, подошла женщина с пирожками в руках. Увидев пирожки, директор решил поостроумничать и, обращаясь к рабочим, произнес: «Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером». Это и стало той искрой, которая повлекла за собой трагедию в Новочеркасске.

Рабочие возмутились хамством директора и с возгласами: «Да они еще, сволочи, издеваются над нами!» разделились на группы. Одна из групп пошла к компрессорной завода и включила заводской гудок. Другая группа отправилась по цехам завода с призывом прекращать работу и объявить забастовку. Необходимо подчеркнуть, что ни на начальном этапе возникновения забастовки, ни на протяжении всех дальнейших событий 1—3 июня не создавалось и не было никаких групп или органов, которые взяли бы на себя ответственность за организацию и проведение выступлений рабочих. Все события происходили именно стихийно, спонтанно. Инициатива кипела и проявлялась снизу, в массе трудящихся. К событиям не был причастен кто-либо со стороны. К ним абсолютно не имели отношения и какие-либо «радиоголоса».

Рабочих завода не требовалось агитировать за забастовку. Достаточно было появления групп рабочих, призывающих к забастовке, как работа моментально останавливалась. Масса забастовщиков росла, как снежная лавина. В ту пору на заводе работало примерно около 14 тысяч человек. Рабочие вышли на территорию завода, заполнили площадь возле заводоуправления. Площадь не вмещала всех бастующих.

Группа рабочих сняла звено штакетника, огораживающего скверик, и перегородила им прилегающий к заводу железнодорожный путь СКЖД, повесив на штакетник красные тряпки. Таким образом был остановлен пассажирский поезд «Саратов—Ростов» и движение поездов на этом участке. Остановкой железнодорожного движения рабочие стремились сообщить о своей забастовке по линии железной