рост, цепляясь пальцами рук и ног за широкие трещины в коре и крепко обнимая конечность дерева, служившую ей опорой.
Дерево, на котором она примостилось, было одним из тысяч и тысяч деревьев Дождевых чащоб. На многие дни пути простирались чащобы по обе стороны широкой серой Дождевой реки. В окрестностях Кассарика, как и на землях, протянувшихся на несколько дней пути вверх по течению реки, господствовали крепость-деревья. Ветви у них были широкие и росли горизонтально — как нельзя удобно для того, чтобы строить на них дома. Когда крепость-дерево вырастало достаточно большим, оно отпускало висячие корни, которые тянулись с нижних веток к земле, зарывались в нее и со временем грубели, так что каждый ствол оказывался окружен надежным крепостным частоколом, придававшим ему устойчивости. Вокруг Кассарика лес рос куда гуще, чем в Трехоге, а ветви крепость-деревьев тут были гораздо шире, чем привыкла Тимара, так что лазать по ним оказалось до смешного легко. Сегодня девочка забралась на самый дальний, лишенный опор-корней отросток ветки, откуда ничто не заслоняло ей вид и она могла без помех любоваться представлением.
Впереди, за грязевой равниной, открывался вид на молочно-белую реку. В туманной дымке, на другом берегу, раскинулся густой лес. Лето окрасило его во множество оттенков зелени. Шум этой реки, перекатывающей гравий, сопровождал Тимару всю жизнь. Ближе к берегу было мелко, и между потоками воды виднелись полосы гальки и глины, переходящие в вязкую отмель прямо под деревом, на котором сидела девочка. Прошлой зимой эту часть берега спешно укрепили бревенчатыми перемычками. Они пострадали от наводнения, но большая часть бревен осталась на месте.
Берег был усеян похожими на плавник змеиными коконами. Некогда здесь росли жесткая трава и колючий кустарник, но их уничтожили морские змеи, приплывшие зимой. Тимара не видела, как они появились, но многое слышала об этом. В городах Дождевых чащоб не было ни одного человека, который не знал бы этой истории. Целая стая — клубок из сотни гигантских змей — поднялась по реке в сопровождении живого корабля и великолепного серебристо-синего дракона. Юный Старший Сельден Вестрит встретил змей на этом самом месте и поздравил с возвращением на родину. Он руководил теми жителями Дождевых чащоб, которые вызвались помочь змеям окуклиться. Почти всю зиму он провел в Кассарике, приглядывая за коконами со спящими в них змеями. Коконы укрыли листвой и илом, чтобы уберечь от холода, дождей и даже солнечного света. Тимара слышала, что сегодня Старший снова здесь — вернулся, чтобы не пропустить пробуждение.
До сих пор девочке, к ее досаде, не удалось увидеть Сельдена. Скорее всего, он был где-то в центре площадки, на помосте, устроенном для членов Совета Дождевых чащоб и прочих важных персон. Толпа вокруг помоста пестрела плащами торговцев, а люд попроще расселся на деревьях, словно стая перелетных птиц. Тимара была довольна, что отец привел ее именно сюда, на дальний край: пускай здесь было куда меньше коконов, но и людей, которые бы заслоняли обзор, оказалось намного меньше. Впрочем, и поближе к помосту сидеть было бы неплохо — слушать музыку, разговоры и смотреть на настоящего Старшего.
От одной мысли о нем Тимара преисполнилась гордости. Сельден Вестрит был родом из Удачного и, как и она сама, из семьи торговца. Но драконица Тинталья коснулась его, и он стал превращаться в Старшего — первого на памяти нынешнего поколения людей. А сейчас было еще двое Старших, сестра Сельдена Малта и Рэйн Хупрус, родом из Дождевых чащоб. Тимара вздохнула. Словно сказка становится явью. Морские змеи, драконы и Старшие вернулись на Проклятые берега. И она своими глазами увидит, как вылупятся молодые драконы. Сегодня после полудня они покинут коконы и взлетят в небо.
Весь речной берег, куда ни глянь, был усеян серыми коконами, и каждый из них заключал в себе змея. Коконы очистили от листвы, веток и ила, под покровом которых они пролежали всю зиму и весну. Некоторые коконы были огромны, как речные баржи, другие — поменьше, размером с бревно. Одни блестели масляно и серебристо, другие съежились или просели и были просто серыми, и Тимара, с ее тонким нюхом, ощущала исходящий от них смрад мертвых рептилий. Змеи из этих коконов уже никогда не станут драконами.
Торговцы Дождевых чащоб под началом Сельдена, выполняя обещания, которые они дали Тинталье, сделали все возможное для окуклившихся змеев. Если кокон казался им слишком тонким, его обмазывали дополнительными слоями глины. Все коконы тщательно укрыли листвой и ветками — как требовала Тинталья: не только от зимних бурь, но и от весеннего солнца. Змеи окуклились слишком поздно, а свет и тепло заставили бы их проклюнуться раньше срока, поэтому Тинталья хотела, чтобы коконы лежали под покровом до середины лета: драконам следовало дать больше времени. Стражи из Дождевых чащоб и татуированные — бывшие джамелийские рабы — старались изо всех сил. Таковы были условия сделки торговцев Дождевых чащоб с драконицей Тинтальей. Она согласилась оберегать устье реки от вторжений калсидийцев, взамен торговцы пообещали помочь змеям добраться до их древнего места окукливания и заботиться о коконах, пока змеи преображаются в них. Обе стороны сдержали обещание. Сегодня все увидят результаты этой сделки — новое поколение драконов, союзников Удачного и Дождевых чащоб, впервые расправит крылья и взлетит к небесам.
Зима безжалостно обошлась с коконами. Ураганные ветры и ливни оставили на них свои отметины. Хуже всего было то, что вздувшаяся от дождей и затопившая площадку река разбросала коконы, смыла с них глину и многие повредила. Когда вода схлынула, люди не досчитались двадцати коконов. Из семидесяти девяти осталось только пятьдесят девять, и некоторые были так повреждены, что вряд ли их обитатели выжили. Наводнения в Дождевых чащобах были обычным делом, но сейчас Тимара горевала. Что стало с теми пропавшими коконами и драконами в них? Поглотила ли их река? Унесла ли в соленое море?
В этом лесу царила река — широкая, прихотливо менявшая глубину и течение, не имевшая настоящих берегов. В мире, известном Тимаре, не было суши — даже слова такого не существовало. То, что сегодня можно было счесть лесной почвой, завтра становилось топью или заводью. Одни лишь гигантские деревья казались неподвластными переменчивой реке, но им нельзя было доверять безоглядно. Жители Дождевых чащоб строили жилища только на самых больших и устойчивых деревьях, их дома и дороги, подобно прочным гирляндам, украшали средний ярус ветвей и стволов. Подвесные мосты тянулись от дерева к дереву, и ближе к земле, на развилках ветвей потолще, находились самые крупные рынки и дома самых богатых семейств. Чем выше, тем легче становились строения, соседние дома соединяли мосты из лиан и веревок, гигантские стволы обвивали лестницы. Чем дальше в крону, тем эфемерней выглядели мосты и лестницы. Все жители Дождевых чащоб должны были быть немного древолазами, чтобы передвигаться по своим селениям. Но не многие могли сравниться в этом умении с Тимарой.
Тимара ничуть не боялась упасть со своего ненадежного насеста. Она целиком обратилась в зрение, не отрывая серебристо-серых глаз от чуда, творящегося внизу.
Солнце поднялось выше, его лучи осветили верхние ветки деревьев и коконы на берегу. День был не слишком жаркий для летней поры, но некоторые коконы, согревшись, уже начали испускать пар. Тимара сосредоточила внимание на большом коконе прямо под ней. Над ним тоже появился пар, запахло рептилией. Тимара сузила ноздри и с восторгом уставилась на кокон. Это бревно диводрева теряло твердость.
Тимара знала, что такое диводрево и что раньше в народе его было принято использовать как особо прочную древесину. Оно было куда крепче самого крепкого из деревьев. О него всего лишь за утро можно было затупить топор или пилу. Но сейчас серебряно-серое «дерево» драконьего кокона внизу размягчилось, задымилось и пошло пузырями, оседая на нечто неподвижное внутри.
Тот, кто был в коконе, изогнулся и затрепыхался. Диводрево разорвалось, как пленка. Скелетообразное создание поглощало растекающийся кокон. Тимара видела, как тощая плоть дракона наливается и сквозь нее проступает цвет. Дракон был куда меньше, чем можно было бы ожидать, судя по размерам кокона и слухам о Тинталье. Облачко пахучего пара рассеялось, и из оседающего кокона показалась тупоносая драконья голова.
У Тимары закружилась голова, когда ее разума коснулась драконья речь. Сердце забилось, как у птицы, взмывшей в небеса. Она способна понимать драконов! Когда появилась Тинталья, стало ясно, что одним людям доступна драконья речь, а другие слышат лишь рычание, свист и угрожающее шипение. Когда Тинталья впервые показалась в Трехоге и заговорила с толпой, лишь некоторые поняли ее, остальные же ничего не разобрали.
Тимаре было приятно осознавать, что если дракон снизойдет до разговора с ней, она его поймет. Девочка свесилась с ветки еще ниже.
— Тимара! — предостерегающе крикнул отец.
