Он ответил ей пристальным взглядом.

— Не знаю точно. Надеюсь, что нет.

Седрик отвел глаза и несколько ударов сердца оба стояли в неловком молчании. Хранители на берегу собрались кружком возле маленького коричневого дракона. Элис знала, что в последние дни он был нездоров, и почувствовала неожиданный укол страха.

— Не бойся за мои чувства, Седрик. Если этот дракон умер, значит, умер. Я знаю, что другие драконы съедят его, и, веришь или нет, я думаю, что мне нужно это видеть. Некоторые обычаи драконов могут показаться людям отвратительными, но это не значит, что я должна отказываться от их изучения.

Она повернулась, чтобы уйти, но голос Седрика снова остановил ее:

— Я беспокоился вовсе не об этом. Полагаю, Элис, что мне придется сказать все прямо и наедине. Пожалуйста, вернемся туда, где мы можем поговорить.

Она вовсе этого не желала.

— О чем поговорить?

— О тебе, — тихо ответил Седрик. — О тебе и капитане Лефтрине.

На несколько мгновений Элис застыла. С берега донесся гул голосов. Она взглянула туда и увидела, что Лефтрин направляется к группе хранителей. Затем она, придав лицу спокойное выражение, повернулась в другую сторону и пошла к Седрику.

— Я не понимаю. — Она, как могла, изображала недоумение, пыталась сохранить ровное дыхание и не позволить себе покраснеть. Но его это не обмануло.

— Элис, ты все понимаешь. Мы знаем друг друга слишком хорошо и слишком долго, чтобы ты могла скрыть такое от меня. Ты увлеклась этим человеком, хотя я представить себе не могу почему. Я сравниваю его с Гестом, с тем, что у тебя уже есть, и…

— Заткнись.

Резкость собственного тона, как и грубость произнесенного слова, потрясли Элис. Она припомнить не могла, чтобы когда-либо с кем-нибудь так говорила. Неважно. Это заставило Седрика умолкнуть. Он смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Слова, срывавшиеся с губ Элис, были похожи на камни, несомые бурным потоком:

— То, что у меня уже есть, Седрик, — это ничто. Это обман, изобретенный Гестом, обман, на который я согласилась, потому что не могла представить, что у меня будет что-то лучшее. Наш брак — сплошное притворство. Но я сознаю, что согласилась на это притворство. Я заключила сделку, будь она проклята. Мы, как настоящие торговцы, скрепили ее рукопожатием и подписями, и я честно соблюдаю ее условия. Куда честнее, чем Гест, могу добавить. Я и впредь намерена держать свое слово. Но не смей, никогда не смей сравнивать Лефтрина с Гестом. Никогда!

Сила, которую она вкладывала в эти слова, словно обжигала ее горло изнутри. Элис хотела сказать что-то еще, но потрясенное выражение лица Седрика заставило ее растерять все заготовленные слова и даже мысли. Бессмысленность оспаривать свою судьбу перед кем бы то ни было неожиданно лишила ее сил.

— Извини, что говорила с тобой так грубо, Седрик. Ты этого не заслуживаешь.

Она повернулась и пошла прочь.

— Элис, нам все-таки нужно поговорить. Вернись.

Голос его дрожал, и оттого слова звучали не как приказ, а как мольба. Элис остановилась, не оборачиваясь к нему.

— Нам не о чем говорить. Седрик. Все сказано. Я связана узами брака с человеком, к которому не испытываю даже приязни, не говоря уж о любви. Я знаю, что это взаимно. Мне нравится капитан Лефтрин. Я наслаждаюсь вниманием человека, который считает меня прекрасной и желанной. Но и только. Я не поддамся этим чувствам и не сделаю того, на что они толкают меня. Что еще ты желаешь знать?

— Я сказал Лефтрину, что мы должны покинуть корабль. Сегодня. Я попросил его найти охотника, который согласится взять одну из лодок и доставить нас обратно в Трехог. Мы будем плыть по течению, так что это не займет много времени. Может быть, придется один раз остановиться на ночлег, но не думаю, что понадобится даже вторая остановка.

Эти слова заставили Элис обернуться. Сердце колотилось в груди, словно желая выпрыгнуть. Ее захлестнуло отчаяние.

— Что? Зачем нам это нужно?

— Чтобы избавить тебя от соблазна, прежде чем ты поддашься ему. Чтобы избавить от соблазна капитана, прежде чем он поддастся своим желаниям. Прости меня, Элис, но ты плохо знаешь мужчин. Ты так небрежно призналась в том, что он тебе нравится, и при этом заверяешь, что не позволишь своим чувствам взять верх. Но капитан Лефтрин видит твои чувства. Ты уверена, что, если он на тебя надавит, ты сможешь сказать ему «нет»?

— Он не станет это делать, — тихо произнесла Элис.

Как бы она ни желала этого, он не станет на нее давить. Она это знала.

— Элис, нельзя рисковать. Оставаясь здесь, ты навлекаешь опасность не только на себя, но и на Лефтрина тоже. Пока что ваши отношения невинны. Но люди видят вас и будут болтать. Нельзя же думать лишь о себе. Только представь, как такие слухи опозорят твоего отца и расстроят твою мать! А каково будет Гесту узнать, что он стал рогоносцем? Он этого так не оставит! Человек, добившийся его положения, коварен и могущественен, было бы глупо считать его дураком. Я не знаю, к чему это приведет… Может быть, он вызовет Лефтрина на поединок. И кроме того, если ты не прервешь этот необдуманный роман, что хорошего это тебе принесет? Элис, пойми: выход, который предлагаю я, — единственный, хоть тоже связан с опасностями! Мы должны отплыть сегодня, прежде чем еще дальше уйдем от Трехога!

Элис сама удивилась спокойствию своего тона:

— А Лефтрин уже согласился на это?

Седрик поджал губы, потом вздохнул.

— Согласится он или нет, мы должны уйти. Мне кажется, он уже собирался согласиться, когда услышал какие-то крики со стороны лагеря и пошел туда узнать, в чем дело.

Элис знала, что Седрик лжет. Лефтрин не собирался соглашаться. Течение, несущее баркас, сближало их, а не разделяло. Но она ухватилась за возможность сменить тему разговора:

— Так что это был за шум?

— Не знаю. Все хранители, похоже, собрались…

— Я тоже пойду погляжу, — оборвала его Элис и направилась к носу баркаса.

Она была уже на полпути туда, когда Седрик наконец оправился от изумления.

— Элис!

Она оставила его зов без ответа.