делать.

Пожав плечами, Ремигий подкрался поближе к девочке и прислушался. Потом вернулся к зверям и доложил:

– Маму зовет. Плачет и одно твердит: «Мамочка, мамочка».

– Ох! – вырвалось у Клементины, и она сама чуть не расплакалась от сочувствия.

Ремигий огляделся.

– И где же ее мамочка? Что-то я не вижу тут никого из людей. И пока ничего не понимаю. Правда, по дороге птицы пытались мне что-то рассказать, но я мчался стрелой и не расслышал. Она что, одна тут, в самой чаще леса? Люди ее отпустили одну? Это на них не похоже. Да говорите же толком!

Куница, сорока и Клементина, перебивая одна другую, принялись рассказывать лису, каким образом девочка оказалась одна в этой чащобе. Белка тоже пыталась вставить в их рассказ свои замечания. Четыре рассказчицы очень мешали одна другой, но Ремигий был лисом умным, знал людские привычки и повадки и понял, в чем дело.

А девочка на полянке все плакала и плакала.

Грация, маленькая дочка косули Клементины, не принимала участия в разговорах взрослых. Не сводя любопытного и сочувственного взгляда с человеческой девочки, Грация шаг за шагом незаметно для себя все приближалась к ней. Не заметила, когда совсем вышла из скрывавших ее раньше кустов, и вот уже стояла на полянке.

Плачущая девочка внезапно подняла голову и увидела перед собой маленького олененка. Плач прекратился, как ножом отрезало.

Удивленные звери взглянули на полянку и увидели удивительную картину: Грация стояла перед девочкой, а та смотрела на нее без страха и не плакала. И маму перестала звать. Зато непонятно почему вдруг воскликнула:

– О, Бэмби! Как хорошо, что ты пришел!

Девочка только заговорила, сама же не пошевелилась, по-прежнему уцепившись за пенек. Грация совсем не испугалась и тоже продолжала стоять неподвижно. Жутко взволнованная, ее мать Клементина внимательно наблюдала за обоими детенышами, человеческим и своим собственным.

А девочка не очень уверенно переспросила:

– Ведь ты Бэмби? Правда?

Звери затеребили Ремигия:

– Что она говорит? Переведи.

– Не понимаю, – смущенно ответил Ремигий. – Но насколько я знаю людей… Она не испугалась Грации и хотела бы с ней пообщаться. Поэтому назвала ее новым именем, ведь не знает, как ту зовут.

– Почему? – не поняли звери.

– Сам не знаю. Уж слишком много вы от меня требуете. Люди способны на самые непредсказуемые поступки.

Грация совсем не боялась девочки, но не знала, что делать дальше. Как всегда в затруднительных случаях, обернулась за советом к маме. А та хорошо понимала: ее дочери не грозит никакой опасности, поэтому не подзывала ее к себе, а сама тоже взяла да и высунулась из кустов.

Девочка от удивления выпустила пенек из рук.

– Бэмби, это твоя мамочка? – спросила она.

– Глядите, соображает! – перевел слова девочки Ремигий. – Обращается к Грации и спрашивает, Клементина – это ее мама или нет. Но Грацию почему-то называет «Бэмби».

– А что такое на человеческом языке «Бэмби»? – спросила куница.

– А мне откуда знать? – огрызнулся Ремигий. – Но девочка соображает, это точно. Уже хорошо, бывают ведь совсем глупые люди.

Клементина с дочкой стояли перед девочкой неподвижно, а та глядела на них в полном восторге. Слезы моментально высохли. Это очень понравилось зверям. Белочка захотела рассмотреть девочку получше, сейчас этому мешали ветки сосны, на которой она сидела. Спустилась по стволу сосны ниже и уронила большую шишку, которую держала в лапках. Шишка упала, ударившись о землю. На шум девочка обернулась и вскочила на ноги.

– О, белочка! – воскликнула она. Пугливые косули, не выносившие малейшего шума, одним прыжком скрылись в кустах.

Услышав шорок листьев, девочка опять повернулась к ним и жалобно закричала:

– О, Бэмби! Не оставляй меня! Мамочка…

И плача, девочка бросилась следом за косулями. Очень нелегко было человеческому детенышу пробраться там, куда без труда проскользнули обе косули. Девочка с трудом пробиралась сквозь кусты, спотыкалась на кочках и падала, и опять бежала вслед за косулями.

– Она хочет, чтобы Грация осталась с ней, – перевел крики девочки Ремигий. – И белку узнала, сразу поняла, что это белка. Похоже, обрадовалась ей, белки она не испугалась. Грации тоже не боится. А в таком темпе, как сейчас, ей далеко не уйти.

– Знаете что, пожалуй, я расскажу обо всем этом Марианне, – вдруг решился Пафнутий. – Она обязательно что-нибудь придумает. Прямо сейчас к ней и побегу. А потом постараюсь поскорее вернуться сюда. Марианна обязательно что-нибудь придумает. Ждите меня здесь!