«Через пару месяцев после начала их романа Лена бесследно исчезла, – ворошит прошлое Темнянский. – Ни один телефон не отвечал, ни дома, ни в институте она не появлялась. Боря был вне себя. Они даже объединились с любовником Сережей и вместе искали ее повсюду. Обсуждались самые разные версии: кинднэппинг, наезд на „ЛогоВАЗ“, несчастный случай. Все уже почти уверились, что Лены нет в живых, как вдруг через десять дней она объявилась. И счастливый Боря на голубом глазу излагает совершенно фантастическую историю. Дескать, она сидела на лавочке, ждала его, читала конспект. Потом неожиданно потеряла сознание. Очнулась через десять дней, на том же самом месте, с тем же конспектом в руках. Я его спрашиваю: „Неужели ты веришь в эту ерунду? Ее, что же, инопланетяне похитили?“ Но Боря с пеной у рта доказывал мне, что Лена врать не может».

…У этой детективно-уфологической истории есть не менее интересное продолжение. Уже работая над книгой, я пересказал этот случай одному своему знакомому, бывшему директору магазина «Березка», на что тот со смехом поведал в ответ, что студентка Горбунова все эти десять дней провела, оказывается, с ним на курорте в Пицунде. Расстались они со скандалом, после чего Елена в сердцах вернулась в Москву, на ту же скамейку.

Что это? Детская наивность? Куриная слепота любви? Простота нравов? Или же нечто иное: сибаритство, возведенное в ранг постулата.

Для Березовского – всегда и во всем – комфорт и удобства являлись главным жизненным приоритетом. Ради собственного спокойствия он готов был закрывать глаза на что угодно, если только внешне, со стороны, это никак не компрометировало его.

Внешняя атрибутика, яркая оболочка неизменно играла для Березовского главенствующую роль, еще с юности. («Для меня форма важнее содержания», – признался он в одном из интервью.) Словно герой андерсеновской сказки, Березовский готов был разгуливать нагишом, лишь бы все вокруг восторгались его прекрасным нарядом; при этом, в отличие от сказочного короля, он-то твердо знал, что никакого платья на нем нет и в помине.

Едва ли не самым важным для него являлось то, что подумают, скажут о нем окружающие; каким покажется он на публике – слишком глубоко засел в нем детский комплекс неполноценности.

Не быть, а слыть…

После того как на экраны страны вышел фильм «Олигарх», поставленный по автобиографическому роману Юлия Дубова, Борис Абрамович комментировал премьеру, даже не скрывая видимого удовольствия. («Главное, что неправильно в фильме, – интересничал он перед журналистами, – трахаются они там неправильно».)

Ему особенно льстило, что главную роль – директора фирмы «Автокар» Платона Маковского, чьим прототипом он как бы являлся, – исполнил российский секс-символ Владимир Машков, по ходу фильма совершающий подвиг за подвигом и укладывающий красоток штабелями в постель.

Примерно те же чувства испытывал, наверное, рябой, сухорукий грузин Джугашвили, видя на экране себя самого в изображении русского великана Алексея Дикого.

«Это кино – красивая сказка, – уверен между тем Владимир Темнянский. – Главная неправда заключается в том, что по фильму Маковского Березовского постоянно предают друзья. Но по жизни это он предавал всех нас».

Сам Темнянский, подобно многим другим, оказавшимся подле Березовского в разные периоды его жизни, испытал это на собственной шкуре. Он был одним из тех, кто создавал «ЛогоВАЗ» с нуля. Но в конце 1991-го, когда компания набрала уже многомиллионные обороты и лишние рты оказались ни к чему, его просто вышвырнули из бизнеса. Правда, очень интеллигентно.

«Борису было неудобно просто указывать мне на дверь. Все-таки мы много лет близко дружили. И тогда он выбрал совершенно иезуитский способ. Предложил создать компанию – она называлась „Сервис-авто“, – которая занялась бы продажей автомобилей. Пятьдесят процентов – „ЛогоВАЗу“, пятьдесят – мне. Но уже через два месяца мне было велено отдать Красненкеру половину всех квот на машины. Я понял, что это тупик, и не стал дожидаться концовки, ушел сам».

Бывшие друзья никогда больше не встречались. Но через семь лет судьба случайно свела их вновь, и Березовский вдруг разоткровенничался.

«Он сказал мне: понимаешь, Вовка, я очень переживал нашу размолвку. Но я был уверен, что ты поковыряешься на стороне и вернешься в итоге назад: только уже с другими амбициями… То есть ему нужно было меня сломать, из друга и партнера превратить в бессловесного менеджера».

Мне кажется, главная ошибка Темнянского заключалась в том, что он искренне считал Березовского своим другом; но у Березовского по определению не могло быть друзей.

Приятели – да, сколько угодно. Нужные, полезные люди – само собой. Подмастерья, челядь – разумеется. Только не друзья.

Ни разу, за все время, пока я собирал материалы для этой книги, не довелось мне услышать упоминание о каком-то человеке, который мог бы назвать себя другом Березовского. Борис Абрамович дружил лишь с деньгами и властью; все люди вокруг являлись для него не более чем средством к достижению цели.

В жизни, как и в сексе, он признавал только две позиции: либо сверху, либо снизу. Все окружающие должны были безоговорочно признавать его превосходство; или, наоборот, их превосходство признавал он, и тогда готов был и чемоданы таскать, и сворачиваться калачиком у дверей, преданно заглядывая в глаза, льстить и угождать без меры; ровно до тех самых пор, пока человек не переставал быть ему нужен.

Так было всегда, еще с юности. Ветеран «АвтоВАЗа» Александр Долганов, знающий Бориса Абрамовича с начала 1970-х, вспоминает, что уже в те годы он по-настоящему ни с кем не дружил: «заводил исключительно выгодные, краткосрочные связи».

Практически все, с кем Березовский организовывал «ЛогоВАЗ», оказались в итоге выброшены за борт. Рядом с ним остались единицы, да и те вынуждены были довольствоваться второстепенными ролями, подбирая объедки с барского стола. (Единственное исключение – Бадри Патаркацишвили, удивительным образом сумевший удержаться на этом чертовом колесе полтора десятка лет; хотя сравнительно недавно их отношения тоже подошли к концу.)

Разве можно сравнить капиталы Березовского с состоянием, нажитым, допустим, Николаем Глушковым или Юлием Дубовым? Смешно даже.

«Главный принцип Бори – полная беспринципность, – считает Самат Жабоев, тоже, кстати, выдавленный Березовским из их общего бизнеса. – Сегодня он любит человека, завтра ненавидит… Когда „ЛогоВАЗ“ создался, все поначалу были на равных, просто у одного человека авантюризма оказалось побольше… Я придумал такой образ: сперва мы все были голыми, ходили в набедренных повязках, и первых заработанных денег хватило только на один-единственный автомат. Он достался Боре. Потом мы купили еще и танк, потом – истребитель. И вот Боря улетает, а мы кричим вслед: куда ты? защити же нас! А Боря в ответ разворачивается и из нашего же пулемета как даст по нам очередь…»

Этот поминальный список – тех, кто был сражен пулеметной очередью Березовского, а точнее пал жертвой собственной наивности, – я частично уже приводил: Темнянский, Жабоев, Авен, Каданников, Зибарев, Шатров.

Сюда следует добавить и еще несколько имен. Например, Виктора Гафта, с чьей помощью «ЛогоВАЗ» когда-то заработал первые деньги. Несмотря на все прежние заслуги, в 1995-м Гафт – уже заместитель гендиректора – был с позором изгнан из «ЛогоВАЗа». Несколькими месяцами позже при таинственных обстоятельствах он погибнет, вывалившись из окна.

Но самый яркий, пожалуй, пример – это история Михаила Денисова, человека, который искренне полагал себя лучшим другом Березовского.

Приятельствовали они еще со студенческих времен, вместе начинали заниматься бизнесом, сообща проводили дни напролет, а в эпоху совет-ской морали квартира Денисова на Большой Дорогомиловской регулярно служила Борису Абрамовичу местом встреч с будущей женой Галиной.

Когда создавался «ЛогоВАЗ», именно Денисов был здесь главным действующим лицом; почти всю первую команду – и Самата Жабоева, и Николая Глушкова, ставшего финансовым мозгом компании, – привел за собой он. (Глушков работал у него заместителем в НИИ прикладных и автоматизированных систем.)

Но уже очень скоро старая дружба стала тяготить Березовского: думаю, было в этом что-то фрейдистское, ибо рослый, спортивный и обеспеченный Денисов неизменно пользовался повышенным