возникнуть сомнения в том, что Ретт – единственный мужчина на свете, который ей нужен.
– Ретт, мне кажется, что ты обманывал меня насчет своей болезни. Ты это, наверное, придумал для того, чтобы погулять на свободе, потому что никто не сможет мне доказать после сегодняшней ночи, и ты сам, в том числе, что с тобой что-то могло быть не так.
Ретт тихо засмеялся и потом нежно прошептал ей на ухо.
– Наверное, ты ужасно устала, дорогая? Скарлетт покачала головой. Ретт снова овладел ею, и в этот раз она опять что-то мягко бормотала, издавая возгласы блаженства. Ее черные волосы спутались, лицо побледнело от утомления, но в ее глазах Ретт видел такое же желание, какое испытывал и сам.
На следующий же после приезда день Скарлетт вместе с Кэтти отправилась к Бо и Джейн, ей не терпелось увидеть маленького Джимми Уилкса. Она надеялась, что там не будет Дэвида, Скарлетт еще не была готова к встрече с ним, хотя никакой вины за собой не чувствовала: так распорядилась судьба. Единственное, о чем сожалела Скарлетт, так это то, что Дэвид, как писал ей Бо, очень тяжело пережил все, что с ними тогда произошло. Он еще больше погрузился в работу, а с рождением внука все свободное время посвящал ему.
Джейн после рождения Джимми еще больше похорошела, ее прелестное лицо напоминало теперь облик Мадонны, особенно когда она держала малыша на руках, а он радостно аукал, пытаясь поймать крохотными ручонками солнечные блики на ее платье.
Джейн была дома одна с Джимми, Бо уехал в театр и обещал быть попозже.
– Милая девочка, ты великолепно выглядишь! – Скарлетт поцеловала Джейн, и они пошли в детскую, куда уже успела убежать Кэтти, которая теперь возилась с малышом, подставляя ему палец, за который он цеплялся и, напрягая спинку, пытался сесть.
– Боже Джейн, да он же вылитый Бо в младенческом возрасте.
– Да, отец Бо тоже так считает. Он гостил у нас недавно и много возился с Джимми. Маленький уже успел к нему привязаться и к моему… папе тоже…
Джейн немного запнулась, когда говорила об отце, но Скарлетт поняла, что она намеренно упомянула его, давая ей понять: то, что произошло тогда, осталось в прошлом, и никто из них не должен жить с чувством вины.
Скоро приехал Бо, тут же был накрыт чайный стол, и Бо, не давая Скарлетт передышки, забросал ее вопросами о Таре, Уэйде, младших детях. Ему хотелось знать все о Салли и Фредди, о том, как они себя чувствуют и как им нравится жить в Таре.
Раскапризничался Джимми, и няня пришла за Джейн, с ней вместе ушла и Кэт. Бо и Скарлетт остались одни. Бо с удовольствием оглядел Скарлетт и поцеловал ей руку.
– Тара пошла тебе на пользу, тетя.
– Да, Бо, я пришла в себя. У меня было время подумать обо всем…
– Ты его простила, тетя?
– Это не то, мой милый Бо, я говорю тебе, что у меня было время, и я много думала и много поняла… Ретта не за что прощать. – Скарлетт движением руки остановила негодующий жест Бо. – У него на самом деле была причина так поступить. И потом, мой мальчик, я люблю его…
– Но ведь ты так много пережила, тетя, и причиной этому был он.
– Ты еще не знаешь жизни, Бо. Мы оба с Реттом много пережили и не вправе дольше мучать друг друга.
Бо, пока она говорила, слушал, не сводя с нее глаз, неопределенно покачивая головой, и непонятно было: то ли он соглашался с ней, то ли удивлялся ее бесконечному терпению.
– И прошу тебя, Бо, ради нашей прошлой жизни, не избегай его, приходите с Джейн к нам в дом.
В эту минуту на пороге гостиной появилась Кэт и приостановилась, услышав последние слова матери. Бо заметил ее и, улыбнувшись, кивнул.
– Чего ты крадешься, Кэтти. Входи смелей.
– Я надеюсь, Бо, что ты хотя бы маму послушаешь и будешь бывать у нас.
– А я и не отказывался, – схитрил Бо, – просто у меня действительно было много дел.
– Ладно, Бо, так и быть, я поверю тебе и буду надеяться, что ты впредь будешь меньше занят.
Кэтти выпорхнула из такси, чтобы остаток пути пройти пешком, ощущая в волосах дуновение ветра. Ее волосы были, по-прежнему, прямыми и длинными, и сегодня они развевались за плечами, как черный факел.
– Куда торопитесь, красавица? На работу еще слишком рано, – услышала девушка знакомый голос с британским акцентом. Она с удивлением оглянулась через плечо и увидела молодого мужчину в твидовом пальто и красной кепке. Это был Бэн Брэдли, новая звезда их театра, который играл все ведущие роли в репертуаре этого года.
– Ах Бэн. Я хотела наконец-то свести концы с концами, доделать кое-что.
– Я тоже. А в 4-30 у нас короткая репетиция, собираемся изменить начало второго акта.
– Почему? – Кэтти с интересом посмотрела на актера. Они в это время подошли к зданию театра, и он открывал перед ней дверь.
– Не спрашивайте меня, – Бэн по-мальчишески пожал плечами, – я только исполняю их волю. Никак не могу понять этих сценаристов, все что-то переписывают, доделывают. Сумасшедшие, вот мое мнение. Но это театр. – Бэн на мгновение задержался на пороге своей гримерной и оглядел Кэтти долгим, дружеским взглядом. Он был на голову выше ее, голубоглазый, темноволосый. В облике молодого человека было что-то трогательное, невинное, может быть, во многом благодаря его британскому происхождению и свету, исходящему из глаз.
