– А что, если у меня больше не получится? Что если на этом будет конец?

Глаза Джейсона округлились от удивления, но Кэт даже не улыбалась.

– Ты, как все они. Всем писателям всегда кажется, что эта книга последняя. Они делают миллионы долларов на последней книге и плачут, на что же будут жить завтра, смогут ли написать еще, и что если… и так далее и тому подобное. Точно то же самое ты говоришь о своей пьесе.

Наконец Кэт все-таки улыбнулась.

– Я, в самом деле, не уверена в будущем, но насколько я помню, действительно, многие испытывают то же самое. – Кэт снова погрустнела. – Ты помнишь Майлза Стоуна. У него тоже был успех, но он умер без единого пенни. Не хочу, чтобы со мной произошло то же самое.

– Так не покупай семь домов, девять машин, не нанимай 23 служанки. Если избежишь этого, тебе не грозит участь Майлза Стоуна. – Джейсон мягко улыбнулся Кэт. Он знал Майлза и слышал о четырех миллионах долга после его смерти.

Кэт спокойно взглянула на Джейсона, склонив голову.

– Знаешь, Джей, всю жизнь я зависела от мужчин. Отец, Бо, еще один мужчина, с которым я была недолго, – ей даже не хотелось называть имени Криса Боксли, – потом Билл. И впервые в жизни я ни от кого не завишу, кроме самой себя, – Кэт посмотрела на Джейсона с довольной улыбкой. – Мне очень нравится это состояние.

Джейсон кивнул:

– Согласен. Приятное ощущение.

– Да, – вздохнула Кэт и улыбнулась, – но и страшно. Всегда рядом кто-то был, а сейчас, впервые в жизни, никого. – И печально добавила. – И Барта больше нет. Только я одна.

Джейсон нежно посмотрел на нее: – И я. Кэт мягко тронула его за руку.

– Ты всегда был хорошим другом. Но знаешь, что забавно?

– Что?

– Такая самостоятельность временами пугает меня, но мне нравится это ощущение.

– Кэт, – Джейсон откровенно посмотрел ей в глаза. – Не хотел бы говорить этого тебе, но все-таки скажу: ты уже совсем взрослая.

– Уже? – Кэт взглянула на Джейсона и рассмеялась.

– Послушай, я на девять лет тебя старше, но не чувствую себя таким взрослым.

– Тем не менее именно им и являешься. Ты же всегда полагался только на себя и ни от кого не зависел, как я.

– У независимости есть свои недостатки, – Джейсон стал задумчивым, а Кэт, отвернувшись, смотрела в сад. – При этом настолько сосредоточен сам на себе: что делаешь, куда идешь и как добиться того или другого, что ни с кем не получается близости.

– Ну, почему же? – Кэт возразила мягко, чувствуя себя прекрасно в этой кухне. Джейсон внимательно наблюдал за ней.

– Потому что постоянно не хватает времени. Я, например, был слишком занят, чтобы получить признание, стать величиной номер один в газете Лос-Анджелеса.

– Но сейчас ты добился этого уже и здесь, – Кэт улыбнулась. – И что же дальше?

– Я еще ничего не достиг, Кэтти. Знаешь, чего я хочу? Я хочу стать таким, как Барт: стать издателем крупной газеты в крупном городе. Но что со мной сейчас происходит? Неожиданно я стал забывать об этом желании. Мне нравится та жизнь, которую я сейчас веду. Я радуюсь Нью-Йорку. И впервые за последние годы я не беспокоюсь о завтрашнем дне, а наслаждаюсь настоящим. – Кэт снова улыбнулась ему в ответ.

– Я понимаю твое состояние. – При этих словах Кэт невольно подалась вперед, не давая отчета в своих движения. Джейсон обнял ее, и они поцеловались, страстно и продолжительно. Кэт отстранилась, едва переводя дыхание.

– Как это случилось? – прошептала она, но Джейсон прервал ее, глаза его стали серьезными, в них засветилось что-то важное.

– Это случилось давно, Кэтти.

Кэт хотела возразить, но вместо этого неопределенно кивнула головой.

– Наверное, да, – и через мгновение добавила, – я думала… я считала… мы навсегда останемся только друзьями.

Джейсон снова обнял ее.

– Мы и так будем друзьями. Но я должен сделать признание Мисс Батлер. Я хотел сделать его давно, – Джейсон мягко улыбнулся, и Кэт ответила тем же.

– В самом деле, Мистер Кэлмен? В чем же оно состоит?

– Я люблю тебя… я очень люблю тебя.

– Ах, Джей, – Кэт со вздохом уткнулась лицом в грудь друга, а Джейсон поднял ее подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.

– Что это значит? Ты сердишься? – взгляд Джейсона казался опечаленным, но Кэт отрицательно покачала головой.

– Нет, я не сержусь. На что мне сердиться? – голос Кэт стал еще нежней. – Я тоже люблю тебя… но